Евгений Кузьмин - Между

— Не обращай внимания на идиотов, на дегенеративного лейтенанта.

— Спасибо, — только и ответил я, растерявшись. Валера улыбнулся и ушёл. Вероятно, Беленький как-то описывал мой «провал», ругал меня в своём выступлении. А я и не заметил… Я попросту не слышал, не слушал, не воспринимал.

На третий день Беленький всё же попробовал втянуть меня в выступление, разбудить. Вдруг он стал вопить: «Вот, Ромео, иди сюда, иди сюда, не ссы». Я не сразу понял, что он подзывает меня, лишь пристальные взгляды моих товарищей пробудили меня от посторонних… нет, почему посторонних? От моих мыслей. Я медленно вышел.

— Не спи, сука, замёрзнешь. Вот о чём ты говорил с той блядью?

— Так, ни о чём особенном, — характеристика Стеллы меня возмущала. Но спорить я не стал. В конце концов, я не был уверен, что ругательство в речи лейтенанта стоит в значении ругательства. Беленький родным языком не владеет. Для него слово «блядь» означает просто «женщину».

— Ни о чём особенном?! — заверещал Беленький. — Это наш враг! Это как если бы когда-то коммунист спокойно говорил с фашистом!

— Как Риббентроп с Молотовым?

— Ах ты гад. Тебя бы расстрелять. Да пули жалко. Вот за таких, как ты, мы умирали? Чтобы ты теперь жил и радовался? Думай о своей вине, как ты можешь её искупить. Дикие зомби хитры. Вы им не нужны. Они вас используют и выбросят.

После занятий я отправился гулять. Хотелось найти сравнительно узкий переулок, чтобы потеряться, укрыться от солнца. Я нашёл такой. Но не успел дойти до его середины, как с крыш на меня полетел мусор. Кто это сделал? Я не разглядел. Я с тяжёлыми ощущениями прошёл переулок насквозь, с другой стороны ко мне подошла какая-то старушка, которая принялась кричать: «Предатель! Ты предатель! Таких расстреливать нужно!». Я постарался ускользнуть, — в какой-то момент мне в голову сзади угодил камень. После всех этих приключений я вернулся домой в расстроенных чувствах. Хотелось умереть… Однажды у меня это уже получилось…

Между тем жизнь после смерти продолжалась. Я мало гулял и больше читал. Всё же мой недавний неприятный опыт был столь неприятен, что я постарался избежать его повторения в любой форме. Жизнь вообще стала скучнее. Контроль над нами усилили. Для походов в «Сталкер» требовалось специальное разрешение, дискотеки запретили.

Уроки с политинформациями, а потом, кажется, через три дня после педагогической премьеры лейтенанта Беленького, нас решили привлечь к новым спецоперациям. Две вылазки в неделю. Нас не задействовали всех одновременно, группа неизменно состояла из водителя, лейтенанта (Черненко или Беленького) и двух зомби. Не знаю, почему для первой пробной вылазки взяли троих наших, а теперь диверсионные группы уменьшили. Добровольцев больше не искали, а просто разбили нас на пары и составили график вылазок. Меня поставили в последней паре, очевидно, желая дать мне возможность всё обдумать или чтобы присмотреться к моему поведению, удостовериться в моей лояльности. Со мной отправляли Кирилла. Малознакомого зомби. Мы рядом жили, вместе учились, но никогда особо не общались. Кирилл невысокий, с резкими движениями, не любящий думать, он плохо учился. Это всё, что я смог о нём припомнить, увидев его имя рядом с моим.

Что совершалось на этих операциях? Обычный вандализм. Иногда приезжали во время богослужений, бросили дымовые шашки, камни или мусор и убегали. А бывало, приходили к пустой церкви и пачкали её стены всевозможными оскорбительными надписями. Личная инициатива не приветствовалась. Лейтенант выдавал каждому листок с текстом, который следовало начертать. Дикие зомби никогда не преследовали нападающих. Так, по крайней мере, нашим казалось. Это выглядело странно, но факт. Никого из наших не поймали, хотя дикие зомби лучше развиты физически.

Отказаться от участия я не решался. Не мог себе даже представить, что будет, если я выкажу прямое неповиновение. Оно ведь противоречит всей покладистой природе зомби. Восставшие зомби — нонсенс. Я полагаю, что и конфликт с нашими дикими сородичами спровоцировали люди. Если бы все эти вечно пьяные лейтенанты и их злобные командиры попытались мирно договориться… но они выбрали конфликт.

Я молился неведомым силам, — выслушает ли Бог мольбы зомби? Считается, что мы им прокляты, — просил избавить меня от встречи со Стеллой во время задания. Неужели меня отправят швырять в неё камни? Я сломаюсь, я этого не сделаю. Надписи на стенах — тоже не моё. Но это, конечно, проще, тут легче переступить через себя…

День, которого я так опасался, наступил. Мы с Кириллом сели в машину. Лейтенант посмотрел на меня с пьяной ухмылкой и сказал: «Не ссы. Твоя любовь уже ждёт тебя». Бравый вояка и в дороге непрерывно «развлекал» нас пошлыми шутками, своеобразно освещавшие «половой вопрос». Да, высшие силы не вняли моим просьбам, наше задание — забросать молящихся дымовыми шашками. Уже на подъезде лейтенант решил приободрить меня: «Ды ты не ссы, бабы такое любят, „чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей“».

Всё шло по плану. Машина остановилась в отдалении. Взяв дымовые шашки (слава Богу, что не камни!), мы приблизились к зданию церкви. Лейтенант и Кирилл быстро справились, не раздумывая бросили шашки. Я же вцепился в чеку и не решался её вырвать. Лейтенант с руганью бросился ко мне. Он моей рукой выдрал чеку, схватил мою руку, державшую шашку, махнул ею. Я от неожиданности разжал пальцы и шашка влетела в дверной проём… Лейтенант и Кирилл побежали к машине, а я застыл, наблюдая за выходящими… первой вышла Стелла — «Прости, я не хотел… Но я виноват, я не оправдываюсь». Я опустился на траву, сел. Меня убьют? Тем лучше. Дикие зомби окружили меня. Какое-то время они просто стояли вокруг меня. Я не чувствовал их настроений, слишком сильные эмоции переполняли меня самого изнутри, подавляя всякую чувствительность к внешнему. Разглядывать же лица не хватала решительности. Неслучайно же расстреливаемым завязывают глаза, хотя, что меняет эта повязка? Она не влияет ни на происходящее, ни на знание приговорённого о происходящем.

Но непродолжительную паузу нарушил звук шагов в мою сторону, я невольно обратил свой взор на идущего ко мне и увидел стоящего на расстоянии вытянутой руки зомби с серьёзным, грустным, мудрым, немного загорелым лицом. На его голове высился головной убор, напоминающий католическую митру. На меня пристально смотрели умные, мягкие глаза:

— Приветствую тебя, мой брат. Спасибо, что ты пришёл к нам. Pulsate et aperietur vobis. Ты выдержал испытание, ты спасён. «Много званых, а мало избранных».

— Приветствуем тебя, наш брат, — подхватил хор зомби. — «Приди сюда и ешь хлеб и обмакивай кусок твой в уксус».