Александр Уваров - Бардо дождя [СИ]

Потёр порозовевшую от скользящего удара щёку и состроил обезьянью гримасу двум подружкам-студенткам, радостно смеявшимся над его маленьким горем.

— Вольно вам, барышни, над стариком смеяться!

Барышни обозвали его словами нехорошими, но для старика — совершенно не обидными.

И, потешившись вдоволь, пошли далее по своим делам. Дел у них, собственно, особых и не было, ибо решили подружки сегодня прогулять занятия (изучение конфедеративных установлений, правил народного талиона и основ китайской грамматики их совсем не привлекало), и отправиться в «Спорт-холл», посмотреть на гонки глайдеров да заодно, коли повезёт, познакомиться в ВИП-ложе за коктейлем с весьма перспективными и преуспевающими молодыми людьми из «Бостонского клуба»…

Впрочем, какое нам дело до нехитрых их планов?

Уж старику-то с молодым его спутником точно дела не было никакого до смешливых и грубых девиц. Молодой спутник, в очередной раз распрощавшись с бедным своим, измученным разумом, вовсе ничего из происшедшего и происходящего вокруг не понимал и в памяти его фиксировались лишь разрозненные обрывки видений, пришедших как из окружающего его мира, так и из глубин его собственного сознания.

Старик же, будто ориентируясь на поведение спутника, в течение всей, на три с лишним часа затянувшейся уже, послеобеденной прогулки, впадал во всё большее и большее безумие и порывался уже время от времени есть землю с разорённых бродячими собаками городских клумб (однако всё же в последний момент передумывал и не решался, лишь поднося серые комки ко рту и имитируя пережёвывание интенсивными движениями челюсти).

Теперь же, будто исчерпав все силы в энергичном танце, старик немного поутих, хотя и напел напоследок пару куплетов безумной своей песенки.

Сообщив шарахнувшейся от него в испуге обвешанной сетчатыми сумками домохозяйке лет пятидесяти-пятидесяти пяти, что «умолкну я во мгле холодной!», старик и в самом деле умолк и, поднимая с асфальта желтоватые облачка уличной пыли искоробившимися от многолетней носки подошвами пластиковых ботинок, подковылял к своему спутнику.

Положил руку на плечо и потряс несильно.

— Эй!.. Ты это… Пойдём, что ли?

Как и следовало ожидать, молодой человек ничего ему не ответил. Только посмотрел безразлично и сильнее вжался спиной в стену.

— Нет, — сказа ему старик. — Не проломишь. Кладка очень крепкая, древняя. Кажется, ещё в двадцатом веке строили. В середине, по моему… Тогда умели строить, не то, что теперь… Теперь из полимеров дома делают, из каменной крошки с клеевым раствором, а то из целлюлозных смесей… Из бумаги, фактически. Каково, а? Вот бы предки посмеялись, как узнали… Они-то вот камень использовали. А наши строители и забыли, как из камня строить. Я, к примеру, в деревянном доме живу. Брёвна неокоренные, а поверх них — доски. На гвоздях всё, и клея столярного немножко. Барак это называется, зато у меня клетушка отдельная. А расклеится всё — и на улицу пойду. Вот так… Пойдём дальше гулять?

Он подхватил молодого человека под локоть и потащил по улице.

— После обеда надо непременно гулять, — наставительным тоном произнёс старик.

Молодой человек замычал капризно и пустил слюну на и без того уже совсем донельзя грязный воротник когда-то розовой, а теперь серо-розовой рубашки.

Они остановились у мрачного, из коричневых синтетических кубиков-блоков сложенного трёхэтажного особняка, немногие окна которого наглухо и непросветно закрыты были серыми стальными ставнями, а с фасадной стороны входов и выходов не было видно вовсе.

— Вот! — сказал старик и показал в сторону слегка шевельнувшейся ставни в малом ряду окон на втором этаже. — Моя бывшая лаборатория. Теперь уже, конечно, не моя. Видели шевеление? Там у них служба контроля расположена. Забеспокоились. Меня заметили… Ишь ты…

И закричал, рупором сложив ладони:

— Воры! Верните людям надежду!

— Вон! — коротко рявкнул невидимый репродуктор.

Из паза в стене вылетел чёрный пластиковый шарик и лопнул, обдав старика и его спутника краской.

— Предупредительный выстрел! — пояснил старик и подмигнул спутнику с боевым задором. — Это ерунда, краска совершенно безвредна, с кожи сама сойдёт минут через десять. Биоразлагаема, да… С той, что на одежде — придётся какое-то время походить. До первого хорошего дождя. Там смоется. Потому что она ещё и водорастворима. Но лучше нам отсюда уйти. Я часто прихожу сюда подразнить моих бывших коллег, поиздеваться над ними. Меня отчего-то не арестовывают. С присущей мне нескромностью полагаю, что за мои бывшие заслуги. Но злобный норов охранников мной хорошо изучен. Характер у них нервный и неровный. Вслед за предупредительным выстрелом могут ударить резиновым шариком. А это уже больно! Или обрызгать смесью эфира и меркаптана. Это уже просто противно и вызывает бурный приступ тошноты. Проверено, мой юный друг, проверено! Пойдёмте же отсюда!

И, будто в подтверждение его слов, снова ожил репродуктор и произнёс угрожающе и внушительно:

— Считаем до…

Короткое шипение.

— Один! Два!

Старик поспешил прочь, увлекая за собой гостя, который от лицезрения вылетающего шара пришёл в некоторое оживления и начал было легонько хлопать в ладоши.

По пути домой (то есть, домой, в бревенчато-дощатый барак, возвращался старик, а молодой человек возвращался в гости) бывший изобретатель разговорился пуще прежнего.

Должно быть, и его раззадорило происшествие возле лаборатории, или же танцы на свежем воздухе так на него подействовали.

Поначалу заваливал и засыпал он спутника своими вопросами, своими же ответами на них и комментариями к этим ответам.

— Вы где-нибудь учились? О, наши университеты! Название — одно краше другого, а суть? Чудесные виртуальные корочки для молодёжи, мечтающей о пляжах Майями и офисах Гонконга! Так, стало быть, не учились? Да, вы же молчите всё время! Когда этим утром я нашёл вас в развалинах возле Нагатинской поймы, куда, скажу по секрету, на рассвете часто прихожу ловить питательных и полезных для здоровья донных синто-змей, я сразу подумал, что это очень необычный и очень несчастный молодой человек. Да, не знаю, какое там несчастье произошло у вас и с чего это вы решили непременно вымазаться в грязи и заночевать под открытым небом… Верно, вы уже не первую ночь проводите под открытым небом, а ночи холодные. Отчего вам ночевать именно так? Масса развалин по всей старой Москве, весь центр — одни развалины. Говорят, в давние времена там кипело строительство… О, рабы с Востока, сколько дивных дворцов они построили. В смутные времена всё пришло в запустение, теперь жители свободных территорий селятся в закрытых от посторонних кондоминиумах сообразно доходам. Богатые предпочитают огороженные территории… Да, а вы, видимо, вне кондоминиумов жили? Так дешевле, конечно, но небезопасно. Да, небезопасно…