Галина Тер-Микаэлян - На руинах

— Мужчина, уступите место!

— Простите, — Алексей торопливо вскочил, усадил ее на свое место, но она все никак не могла успокоиться:

— Закроют глаза и словно не видят! Ничего, доживут до нашего возраста!

Добродушная толстуха вступилась за Алексея.

— Хватит ворчать-то, села — сиди. А то целый день у метро стоишь, огурчиками торгуешь, и ничего, а тут человек, может, устал, с работы едет.

«У метро стоишь…».

Голос диктора перебил его мысли:

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция „Октябрьская“».

Спохватившись, что нужно выходить, Алексей бросился к выходу и, лишь оказавшись на платформе, сообразил, что вышел на одну станцию раньше, чем нужно. Постояв в нерешительности, он махнул рукой и решил подняться наверх — немного оглядеться и отойти от гнетущего гула метро. В другое время собственная бравада привела бы его в ужас, но сейчас, когда сердце было переполнено скорбью, а голова мыслями, перспектива заблудиться беспокоила мало.

Район Шаболовки показался Алексею куда более оживленным, чем Теплый Стан. Пройдя несколько шагов, он остановился в толпе пешеходов, ожидавших, пока загорится зеленый свет, и тут в мозгу его словно вспыхнуло, слилось воедино:

«У метро стоишь…» Одна бабуля ее вспомнила… Они с Анваром поцеловались… Тут я ее и увидел — она провожала двоюродного брата……

Конечно же — именно Юрий Лузгин, родной отец Дианы, последним видел ее живой! Покатал по городу, они поговорили, а потом? Где он ее потом оставил? Раз не у дома, значит, девочке захотелось отправиться куда-то в другое место — наверняка туда отец ее и повез. Привез, оставил и уехал, а потом решил исчезнуть, чтобы больше не вносить сумбур в жизнь своих детей. Если б он знал о случившейся трагедии и дал показания следователю, убийцу (или убийц), возможно, давно бы разыскали.

Потрясенный этой мыслью Алексей, не сознавая, что делает, шагнул на мостовую. В тот же миг пронзительный скрип тормозов слился в его сознании с испуганным женским воплем и вспыхнувшей перед глазами яркой россыпью тысяч звезд. Потом все исчезло, и он окунулся в темноту.

Отброшенное ударом тело Алексея распласталось на мостовой, его планшетка отлетела в сторону и лежала от него шагах в десяти. Ошеломленные прохожие приходили в себя, кто-то побежал к автомату вызывать милицию и «Скорую», а мужичок с испитым лицом и сизым носом ловко прошмыгнул меж людей, схватил валявшуюся на земле планшетку с деньгами и документами и пустился бежать.

Проведя тревожную ночь, Тая с утра решила сходить на почту и дать телеграмму, как велел Алексей — ей казалось, что это должно как-то помочь ее любимому, который обещал к вечеру вернуться, но не вернулся и не позвонил, хотя номер ее телефона лежал у него в кармане рубашки. Она надела светлый летний пиджачок, положила в карман листок с адресом Самсонова и была уже в дверях, когда зазвонил телефон.

— Это из Первой Градской беспокоят, — сказал басовитый женский голос. — Вы извините, конечно, но у нас тут в травматологию мужчину без документов доставили. Его раздевали, и номер ваш в кармане нашли, может, подскажете — светловолосый такой мужчина, полноватый.

— Мужчина, — повторила Тая, прижав руку к груди, где мелко-мелко заколотилось сердце.

— «Скорая» вчера привезла — автобусом сшибло, — продолжала гудеть женщина. — Мне-то это все ни по какому пирогу, это милиции дело родных разыскивать, но мне доктор говорит: «Сейчас такое время, что милиции не до того, сама сообщи». А куды ж я сообщать должна, если документов при нем никаких, с улицы забрали?

— Забрали, — голос Таи упал почти до шепота, — адрес скажите, куда ехать, я приеду.

Повесив трубку, она заметалась по кухне — нужно было собрать Алешеньке в больницу покушать. Со времени болезни матери ей было известно, что в больницах кормят неважно, поэтому она быстро разогрела густой вчерашний борщ, налила его в большую стеклянную банку, обернула платком, чтобы не остыл, и всю дорогу бережно прижимала к груди, как ребенка.

Добравшись до травматологии Тая растерялась, потому что не знала о чем спрашивать. Наконец, толстая медсестра выслушала ее бессвязный вопрос, посмотрела на выпирающий живот и обернутую платком банку и спросила:

— Это твой муж что ли? Сразу бы и сказала, — она отвела испуганную молодую женщину к ординаторской: — Жди главврача, он сюда зашел. Я сейчас вернусь.

В ординаторской громко кричал высокий мужской голос:

— Все честные люди сейчас у Белого Дома, а я должен здесь с вами в дерьме копаться! Я за Ельцина голосовал!

— Мне на это наплевать, с утра смену сдадите, тогда хоть к черту на рога отправляйтесь, а сейчас за вас никто работать не будет. Никого не отпущу, а уйдете самовольно — под суд отдам.

— Ничего, суд расследует и скажет, кто есть кто!

Медсестра вернулась, немного послушала и, покачав головой, постучала в кабинет.

— Валентин Игоревич, тут жена того мужчины пришла, что без документов — поговорите с ней?

Тая вспыхнула от стыда — Алексей говорил, что они распишутся, но можно ли было называть ее женой? Возразить она, однако, не посмела, да и пожилого доктора со злым лицом подробности ее семейно-правового статуса явно не интересовали. Скользнув взглядом по ее округлившейся талии, он немного смягчился.

— Здравствуйте, пройдемте ко мне в кабинет.

— Я борща принесла — покормить, — решилась она сказать, идя за ним следом.

В кабинете главврач усадил ее напротив себя, открыл историю болезни.

— Что я могу вам сказать — привезли вчера после дорожно-транспортного происшествия. Перелом правой руки, черепно-мозговая травма, предположительно ушиб мозга, до сих пор окончательно не пришел в сознание.

— Жить он будет?

— Надеюсь. Состояние тяжелое, но травм, несовместимых с жизнью нет, сегодня будем делать пункцию.

— Что делать? — в широко открытых глазах Таи мелькнул ужас.

Он слегка улыбнулся и пояснил:

— Не пугайтесь, это просто обследование, оно показывает, насколько тяжело травмирован мозг человека. Думаю, завтра переведем его в общую палату. Я могу выписать вам пропуск — его и помыть, и покормить надо будет. Персонал у нас здесь, конечно, есть, но… всегда лучше, когда свой человек ухаживает. Если хотите, конечно.

— Хочу. А что мне нужно делать?

— Приходите завтра с утра, приносите чистый халат и тапочки. Не волнуйтесь, сегодня мы его еще обследуем, и тогда все будет известно. А теперь скажите, как его фамилия и имя-отчество, а то надо карту заполнить. И адрес тоже, пожалуйста.

Он сказал это таким строгим тоном, что Тая вдруг испугалась — не за себя, а за Алешеньку, ведь он предупреждал, что его могут забрать, если найдут. Куда заберут и почему, ей было неясно, но ради своего ненаглядного она впервые в жизни сознательно сказала неправду — назвала не его фамилию, а свою. И адрес тоже свой сказала.