Семен Кирсанов - Т. 2. Фантастические поэмы и сказки

Он бледен бледностью небесной над бездной бешеного боя,
сомкнулись брови, струйки крови ползут на лоб из-под бинта.
На нем дымится вся одежда, он видит нас перед собою,
мы — облака — его надежда, мы цель гудящего винта!..

…Вот мы слились с облаками,
мы в пещерах влажных гор,
мы окутались клоками
мутных, ватных и пушистых,
самых верных, самых чистых…
Как легко на небе мне!
Океан паров плавучих,
ты на нашей стороне!
Вы за нас, дневные тучи!
Мой мотор, в удачу верь,
нас не видно, а теперь —
вкось от солнца понесемся
вниз — к драконам и крестам,
пулеметом —
по капотам,
по кабинам
и хвостам!..

С неба — огненный прыжок! Он их нулями прожег.

В бок, в бок,
в бак, в бак!

Их было семь, их стало шесть, но он пикирует опять,
опять крыла жестокий жест, их было шесть, их стало пять!..

Рассыпающееся надвое… пресмыкающееся адовое…
пламя жжет его… черно-желтого… задымилось отродье чертово!

Вот под крылом возник дымок. Зловещий угольный комок.
Вот новый дым, вот новый ком — он разорвался под крылом!

Дул
жуть.
Гул —
в путь!
В муть!
Медь,
лезь!
Смерть
здесь!
Есть!

Ударило и прорезало — угарное и железное,
обрызгивает осколками, нет скорости, и скользко мне…

Мой мотор, ты ранен? Ранен!
Пламя пляшет по крылу.
Дай же снова протараним
неба сумрачную мглу.
Надо спрятаться от вспышек!
Задыхаешься? Дыши!
В глубине мелькнули крыши,
церкви, трубы, этажи…
Жизнь земная, жизнь простая
так отчетливо близка!..
Нет, не бомбы! Свысока
вниз лети, листовок стая,
разлетаясь, исчезая
до последнего листка…
А теперь прощаться будем
с небом, раненый корабль…

Он миновал дымки орудий, ушел за огненную рябь.
Сквозь нас плывут листки сырые в туманной капельной пыли.
Листки коснулись камня улиц. Смотрите, люди подошли,
к листкам опасливо нагнулись. Смотрите, подняли с земли…

Он, пыланием одет,
тянет к туче дымный след.
Пламя лижет кожу рук.

Дотянись скорее вверх
сквозь смертельный фейерверк,
мира облачного друг!

Он в туче тонет,
его догонят.
Во мне все стонет.

Стучат колеса.
Свист паровоза
сюда донесся.

Смотрите вниз. В тумане лес. Там обнялись восьмерки рельс.
Вот паровоз! Могуч и скор, он держит курс на семафор.

Вот он пронесся.
Сорвать колеса!
Спустить с откоса.

На нем орудия и танки с печатью черного орла.
Зеленый свет на полустанке. «На Сталинград» — гласит стрела.
Великий город в буре дыма. Ему и Волге нет спасенья!

Несется мимо.
Необходимо
землетрясенье!

Седая пыль кипит в проломе, но я держусь — разбитый дом.
Один солдат остался в доме, он с пулеметом за окном.
Пусть три стены, и печь, и трубы фугасной бомбой снесены, —
он не оставит, не уступит моей единственной стены!

Сотрясает землю стук,
дробный стук.
На болты, винты и стыки
наступает черный круг.
На площадке — пушки, танки,
минометов мрачный ряд,
стук колес, и стук морзянки,
и свисток на полустанке —
путь открыт на Сталинград.
Это враг, враг, враг
мчится вдаль на всех парах.
На платформе —
люди в форме,
с автоматами в руках,
с черепами и костями
на воротниках.
Не отводят машинисты
маслянисто-черных рук.
Ближе, стук, стук, стук,
стук, стук —
к Сталинграду привлекающийся стук.

Смотрите вниз! Тоннель пронзает! Змеей под землю ускользает.
Но где же летчик? Он не знает! Ему закрыла землю муть.
Спешим наверх! Его попросим. Туманный занавес отбросим,
раскроем вширь большую просинь, — пусть он сумеет заглянуть!

Нелюдимо небо-море,
над пучиной — я один.
В замирающем моторе
пляшет каплями бензин.
Фронт грозы на кругозоре,
сумрак гибельных низин….

Окно в тумане вырой, ветер! Рванулся дым из подземелья.
Он не взглянул, он не заметил состав, ползущий из тоннеля.

В мутном небе никого нет,
кто бы мне в беде помог.
Ни спасательного круга,
ни товарища, ни друга!
Не примчится, не догонит
«скорой помощи» гудок!
Ветер гонит, книзу клонит,
вот подбросит и уронит,
разобьет и похоронит…
Тонет, тонет мой челнок…

Ему глаза туманят слезы, он не увидит паровоза!

Распахнулся воздух мутный.
Вот — любимая земля!
О, вобрать ее глазами,
растворить ее слезами!..
Что могу за полминуты,
погибая, сделать я?

Ты можешь много!
Смотри — дорога.
Вглядись — тревога!

Может, купол парашютный
к жизни вынесет меня?

Вот он отстегивает пояс. Он самолет покинет! Нет.
Он увидал ползущий поезд. Глядит в клубящийся просвет.
Мы отплыли. Мы застыли. Он решает: или — или…

Или выпрыгнуть и вырвать
из-за пазухи кольцо?

Прыгай вниз!

Или вынырнуть и выбрать
цель себе перед концом?

Лучше жизнь!

Вижу — длинные составы
проползают под ногами.
Их членистые суставы
переполнены врагами.
Танки, ящики гранат.
На восток? На Сталинград?

Пламя бьет
в самолет!
О, спасись,
опустись,
прыгай вниз!
О, раскрой,
я прошу,
белый свой
парашют, —
лучше жизнь!

Тут горе плена.
Стать на колена —
Земле измена.

Туман ползет в окно провала, едва видны вагонов звенья.
Еще секунда — и пропало! Они покинут поле зренья!

Значит, надо в тьму провала?
Значит, кинуться в пике?
Но еще кольцо штурвала
верит раненой руке…
Еще вверх не завертелся
винтовой воронкой мир!..
Кто приказывает: «К рельсам!» —
Воздух? Эхо? Командир?