Ганнибал - Лиловый (II)

Бежать из жалкого дома ему было почти невозможно: здесь, в лесу, не было ни одного человека, но он прекрасно знал, что его подстерегают беспечные убийцы с ружьями, стоит ему выйти в степь — в степи не укроешься от них, их собаки загонят его, как беспомощную жертву, а Тегаллиано сразу предупредил его, что за попытку побега его ждет мгновенная смерть.

И все-таки Орсо Кандиано не отчаивался. Он уверен был: судьба еще даст ему шанс.

— Вот жук!

Восклицание заставило Леарзу поднять голову; руосец привычно уже сидел со словарем, одними губами прилежно повторяя новые слова и пытаясь запомнить их.

— А я думал, ты все язык учишь, — добавил рыжий. Он стоял в дверях, сложив руки на груди, и имел будто бы сердитый вид, хотя Леарза знал уже, что это все больше шутки ради.

— Я и учу, — спокойно отозвался он, подняв планшет. — Что такое, Гавин?

— Ребята только что меня просветили, — заявил Малрудан, все-таки прошел в комнату и встал напротив Леарзы. Свет заходящего солнца совершенно вызолотил его веснушчатое лицо. — Ты, оказывается, разъезжаешь по Централу!

— Фальер сам мне это предложил, — ровно сказал Леарза. — Я не с Кеттерле, поэтому он считает, что мое появление не вызовет чрезмерного волнения.

— Примерно это мне и сказал Финн! Но я думал, ты хотя бы будешь рассказывать профессору. Как у них там все? Чем они занимаются, о чем говорят? Что ты видел?

Леарза все-таки улыбнулся: Гавин был как всегда, все, что его интересовало, были новые сведения об изучаемом народе, и потому он бесцеремонно нарушил молчаливый обычай остальных игнорировать новое положение руосца. Действительно, вот уже с неделю Леарза почти каждый вечер выезжал куда-либо в сопровождении Тегаллиано; пока что, правда, дальше Централа он не выбирался, но планировал в скором времени попросить Тегаллиано показать ему местные фабрики и заводы. Разведчики говорили, что люди там живут очень плохо, и Леарзе отчего-то нестерпимо хотелось взглянуть своими глазами и убедиться в том, что это преувеличение. И все-таки он неосознанно откладывал поездку за пределы Централа, не понимая, что одновременно и опасается получить подтверждение их словам.

— Они очень хорошо живут, — все же ответил он Гавину. — Богато. У каждой семьи во владении находится большой красивый дом. Правда, они принципиально не пользуются электричеством и ездят только на лошадях, хотя мне говорили, что у них существуют и автомобили, — что-то вроде ваших аэро, — и поезда, чтобы перемещаться на большие расстояния.

— А что они едят, во что одеваются?.. — с нетерпением расспрашивал Малрудан; Леарза сдался и принялся рассказывать, вдаваясь в подробности. Рыжий помощник профессора был совершенно ненасытным и требовал их еще и еще, принялся записывать в собственный планшет, наконец взял с Леарзы слово, что тот при возможности сделает снимки.

Леарза и расслабился; это все было так похоже на Гавина, каким он его помнил еще со времен в ксенологическом. К тому же, этим вечером Тегаллиано был занят, и руосец остался во дворце, какое-то смутное внутреннее беспокойство мешало ему учить язык, и потому он почти охотно разговорился.

А Гавин неожиданно задумчиво сообщил:

— Знаешь, ребята сердятся на тебя. Каин вчера назвал тебя предателем.

— Что он понимает? — от внезапности резко возразил Леарза. — …В конце концов, я никому не желаю зла. Просто эти люди мне ближе по вполне понятным причинам.

— Ближе? — как-то удивленно спросил Малрудан, которого предсказуемо ничуть не сбила с толку гневная вспышка собеседника. — Но ведь ты знаешь их едва ли месяц, а с нами ты знаком гораздо дольше.

— Они такие же, как я. Все это время я честно пытался понять вас, Гавин, но так и не сумел. Впрочем, не об этом ведь речь! С чего бы это Каину обвинять меня в предательстве? Я никого не предавал! Просто мне удалось найти общий язык с Фальером, а профессору — нет.

— Вот как, — ровно произнес Гавин. — Я думал, вы с Каином друзья. Он с самого начала много заботился о тебе.

— Тем более не понимаю причины его гнева, — уязвленно сказал Леарза.

— А я думаю, что понимаешь. Ну ладно, это ведь не мое дело, — рыжий поднял руки. — Я просто подумал, может быть, тебе стоит сказать об этом.

И вышел, оставив Леарзу одного; какое-то время китаб сидел в тишине, сердито нахмурившись, потом со злостью вскочил с кресла и швырнул планшет на сиденье.

Он, в общем, ни от кого не скрывал своего нового положения и про себя обычно думал, «если они спросят, я, конечно, не откажусь рассказать им все, что они пожелают знать». Но никто его ни о чем не спрашивал; профессор обращался к нему с обычным благодушием, однако и не упоминал о поездках с Тегаллиано, разведчики молчали, один Морвейн по-прежнему смотрел на него, как на пустое место. Порою Леарза, забываясь, хотел поделиться с ними своими открытиями (так, его необычайно поразил «телеграф» Тонгвы: двое телепатов сидели в просторной светлой комнате и принимали сообщения, составленные специальным образом, или записывали поступившие послания на особых листах), но неизменно ровные, не имеющие выражения лица останавливали его.

Слова Гавина неожиданно обозлили его, задели какую-то струнку в его душе. Леарза некоторое время нервно расшагивал по своей комнате, маша руками, в голове у него царила настоящая каша. «Никакой я не предатель! — думал он. — Просто я искренне хочу во всем разобраться. И к тому же, эти люди действительно ближе мне, чем народ Кеттерле. Я понимаю их! Конечно, у них не все идеально, но я хочу им помочь, а не так, как эти , равнодушно наблюдать со стороны!..»

Наконец будто внутри у него сработал некий переключатель, и китаб буквально сорвался с места и вылетел в коридор. Комната Каина находилась через две двери; не раздумывая, он вломился туда. Дверь оказалась незапертой, и сам андроид обнаружился у себя, кажется, читал какую-то книгу, но при появлении нежданного гостя оставил ее и поднял голову: Каин сидел на стуле у окна.

— Значит, я предатель? — с порога спросил его Леарза, нервно дыша и сжимая кулаки. — Почему бы это?

— Действительно, — ровным голосом ответил младший, — почему бы это?

Такой спокойный внешне ответ едва не сбил его с толку, и Леарза в итоге как-то нелепо добавил:

— И никого я не предавал. В конце концов, разве между Анвином и Кеттерле война? Мне казалось, у вас главная цель — установить дипломатические отношения с ними!

— Не строй из себя дурака, — все так же негромко, спокойно сказал Каин. — Ты прекрасно знаешь, почему Лекс просил тебя принять участие в миссии. От тебя зависит, сумеем ли мы добиться хоть малейшего доверия с их стороны. Но ты ничего не сделал для этого, скорее наоборот. Фальер выслушивает все, что ему говорит Квинн, но не верит ни единому слову.