Ксения Сергеева - Ткач

— Схожу… Я всегда к нему захожу. Он наш пациент, если ты помнишь. Он нуждается в лечении. А я врач. У меня есть диплом. Помнишь, что такое диплом?

— Не дурачься! — Александра уставилась на подругу и будто впервые ее увидела. — Прости. Я потом расскажу тебе. Но к Фаусту сходи. Посиди с ним. Просто немного посиди. Мне кажется, ему сегодня будет очень грустно. Я не знаю почему. Как думаешь, можно мне остаться здесь? Я сама хочу побыть с ним…

— Алекс… Ты в своем уме? Ты не спала сутки, ты работала, ты лечила всех этих маленьких человечков, ты — устала. Тебе нужно пойти домой, принять ванну и выспаться, потом встретиться со своим принцем…

— Да нет у меня никакого принца!

— Нет, значит нужно встретиться с ним, вкусно поужинать… За мальчиком хороший уход. Ты сама настояла на этом. И я не позволю, чтобы он съел твою жизнь. Так нельзя, Алекс…

— Да, ты права, права… Но меня не оставляет чувство тревоги, сначала было так спокойно-спокойно, а теперь…

— Ты устала. Ответ один. Езжай домой.

Мария покачала головой, захлопывая за Александрой дверцу такси: слишком много работает, слишком жарко горит, недаром рыжая, нужно ей жениха найти, а лучше мужа… Работа таких проглатывает, жадно, а потом похрустывает косточками и отплевывается нервными клетками. Медицина либо лечит, либо убивает. Александра была, похоже, на грани второго.

Эта девушка всего добивалась с боем, а жизнь охотно открывала для нее всё новые и новые двери, скорее нехотя, чем в пику, выставляя у них гарнизоны женоненавистников, снобов, обманщиков, попросту глупцов. Александра встряхивала копну рыжих кудрей, использовала только водостойкую тушь и только победную улыбку и стучала в двери до тех пор, пока их не открывали, либо пока она не открывала их. Отмычек у нее было более чем достаточно: ум, характер, упрямство и, зачем же гнушаться столь действенным средством, красота. Однако она всегда очень четко понимала грань между достойным поведением и гибкостью и никогда ее не переступала.

Сначала колледж, затем университет, затем сменившиеся одна за другой три больницы — и ни разу она не сдалась обстоятельствам. И ни разу не пожалела о том, что однажды решила лечить детей. Крохотные ладошки, сжимающие ее палец, счастливые лица родителей, удивленные взгляды всё видящие впервые окупали всю ту жестокость, которую обрушивал мир на своих маленьких обитателей. Александра улыбалась в те минуты, когда удавалось ненадолго сохранить это чувство наполненности. Потом его непременно сбивали суматоха отделения, сварливые медсестры, ожидающие и нервничающие пациенты приемного покоя, сложности работы, споры с начальством, редкие вспышки осознания собственного одиночества.

Когда она бывала в больнице, то редко чувствовала пустоту, но стоило ей оказаться в стенах своей квартирки, как накатывала тоска. Здесь было тепло и уютно, окна выходили на оживленную улицу, но шум не мешал, а скорее позволял отдохнуть, не давая ни на чем сосредотачиваться; стены были увешаны детскими рисунками в рамках, а диван покрыт мексиканским ковром, книги давно уже завалили все горизонтальные поверхности в квартире, но Александре это нисколько не мешало, напротив, она всегда находила то, что ей необходимо.

Вот и сейчас она сбросила с плеча сумку и протянула руку, разыскивая в стопке писем карандаш. Ловко собрав волосы в пучок и заколов им непослушные пряди, Алекс прошла вглубь квартиры и опустилась на диван.

Что же с ней такое произошло сегодня, что никак не успокоится сердце? Позволив сознанию немного поплавать в свободных ассоциациях, Алекс поймала видение заснеженной долины с величественным замком, возвышающимся на скальном пне прямо посреди нее, потом мелькнуло крыло полупрозрачной птицы, почему-то лиловое… и еще чье-то лицо, будто знакомое, но и никогда не виденное прежде. Она поймала себя на мысли о том, что в жизни таких лиц не бывает: слишком ровная и бледная кожа, слишком яркие голубые глаза, слишком четкие и верные пропорции, слишком темные волосы; всего было в этом лице слишком, но в то же время оно было прекрасно. На него можно просто смотреть… и отдыхать. И Александра смотрела, закрыв глаза и не думая ни о чем, на мгновение ей даже показалось, что незнакомец ей улыбнулся, но потом еще один взмах лилового крыла вспорол видение, — и она проснулась.

В комнату уже прокрался вечер и нервно замер в углу, когда Алекс зажгла лампу и отправилась в ванную. Отчего-то она улыбалась, и ни одной тревожной мысли не витало даже рядом.

— Это как-то странно, — бубнила она, заваривая чай. Привычка говорить сама с собой появилась у нее еще в юношестве, и Алекс вовсе не собиралась от нее избавляться, считая, что внутренние диалоги куда хуже, чем простая болтовня вслух. — Всё это очень странно. С утра ты бесилась, как лабораторная мышь, а теперь ходишь счастливая, словно вылечила всех детей Гонолулу. Хм…

Она забралась с ногами в кресло, грея руки о чашку с чаем, бесцельно ткнула кнопку телевизионного пульта. Алекс не любила новости, слишком много лишнего лилось на нее с экрана, но мелькающие картинки завораживали порой. Несколько минут она смотрела на блестящие лезвия рекламируемых ножей, а затем выключила телевизор.

Глоток чая, и осмелевший вечер выбрался из-за дивана, окутываю комнату теплым черным покрывалом подступающей ночи. Алекс вновь поймала себя на том, что улыбается.

— Пятнадцать лет ты билась за то, чтобы тебя считали серьезным специалистом и разумным человеком, а не очередной истеричкой с идеалами, которая падает в обморок при виде прыща, и теперь ты сидишь и ухмыляешься какому-то парню, который тебе приснился?! Александра, возьми себя в руки!

Протестуя против собственной расхлябанности, она сделала еще один глоток чая и едва не поперхнулась, настолько смешным показался ей собственный монолог. Она сидела в кресле и хохотала до тех пор, пока из глаз не покатились слезы.

— Александра, возьми себя в руки!.. Александра…

Отсмеявшись, она, все еще хихикая, поднялась и отправилась на кухню. Там, на столе, расположился ноутбук и около сотни журналов и книг, посвященных медицинским вопросам. Стоило всё же еще раз взглянуть, быть может, она что-то упустила в лечении, может быть, не заметила какой-то симптом или попросту чего-то не понимает. Наверное, пора обратиться за консультацией к кому-нибудь с большим опытом работы с такими больными. Алекс набрала адрес электронной почты, составила послание и нажала на «Enter». Есть время быть лучшей, а есть время быть умной. Сейчас лучше всего действовать во благо Фауста, а не во благо собственного эго.

— Интересно, что сказала бы обо всем этом Мария? — Алекс рассеяно вытащила карандаш из волос, автоматически погрызла его кончик и сделала пометку на полях журнала. — Непонятное волнение, непонятные видения и припадки хохота. Я просто устала, всего лишь… устала.