Роберт Блох - Кушетка

Чарльз слушал собственный голос, рассказывающий доктору Янцу о Руфи, объясняющий, как это было; но мысленно был далеко-далеко, он вспоминал себя-подростка в военном мундире, взятом напрокат для маскарада. Он чувствовал запах резиновой маски, когда брал ее из рук Руфи; он поднимал руку, чтобы коснуться волос Руфи, ощутить шелковые пряди кончиками пальцев...

Но все-таки он слышал доктора Янца.

— Ты был очень высокого мнения о сестре, да?

— Конечно, я восхищался ею.

И в тот же момент, когда он отвечал, — он шептал что-то на ухо Руфи. Потому-то и касался ее волос, хотел убрать их в сторону — они мешали шептать... Надо бы сказать об этом Янцу, так, чтобы он понял...

Но Янц снова говорил.

— Вы были очень близки, правда?

— Мы делились тайнами друг с другом.

— Какими тайнами, Чарльз?

Черт побери, он не имел никакого права задавать этот вопрос. Намекать. Совать нос.

— Какими тайнами?

...Дверь позади медленно отворялась, и Руфи подняла взгляд, предупреждая его, что надо отодвинуться. А совсем в другом месте Чарльз, чувствуя пот на ладонях, стискивал кулаки и бормотал:

— Теперь вы говорите так же, как он...

— Кто, Чарльз?

...Дверь отворялась все шире, и он уже видел в проеме темный силуэт. Но он не хотел его видеть, поэтому ответил:

— Никто... никто!..

— Кто это, Чарльз?

— Я не знаю...

...Закрой дверь. Заставь тень исчезнуть. Захлопни ее. Этого не было. Ты не там. Ты здесь, на кушетке.

— Сказано вам, не знаю!

Вот где ты должен быть. Но ты не должен мучить себя.

Он сел, мотая головой.

Янц поднялся. Положил руку на плечо Чарльза.

— Я знаю, иногда это болезненно. Но теперь мы не можем остановиться. Чарльз поднял голову и кивнул. Но кивал он не Янцу, и не ему ответил

невнятно:

— Да... мы не можем теперь остановиться...

12

Крицман, свесив ноги, неподвижно сидел на столе. Оставалось допросить лишь одного человека, и пустая допросная выглядела странно. Крицман и себя ощущал до странности пустым. Он знал, что просто тянет время, делая то, что полагается в подобных случаях. Его тошнило от всего, даже от звука собственного голоса.

— И оба убийства, похоже, совершены по одной и той же схеме. Вы уверены, мистер Холлингсворт, что ваш брат в этот день пошел в нижний город один?

Маленький, усатый мистер Холлингсворт закивал.

— Разумеется. Ральф всегда ходил по четвергам в кино. Это его день. Выходной...

— Продолжайте, мистер Холлингсворт.

— Я не могу понять. Такой милый, безобидный человек, ни одного врага во всем мире...

В дверях появился, щелкая пальцами, Боннер. Крицман взглянул на него. Боннер крутанул головой, хмурое выражение лица говорило о чем-то чрезвычайном.

— Лейтенант!

Он мог не продолжать. Крицман соскочил со стола.

— Извините, мистер Холлингсворт, я на минуту выйду.

Крицман поспешил за приземистым сержантом. Лейтенант больше не чувствовал себя пустым, его переполняло возбуждение. Он знал, что его ждет, — еще до того, как вошел в свой кабинет и обнаружил там Слоуна. На этот раз все было готово: подстанции находились в постоянной готовности, выставлены дополнительные посты.

Слоун указал на телефон и сделал жест: „Не волнуйтесь”. Крицман, поднимая трубку, кивнул ему.

— Говорит лейтенант Крицман.

— Алло, лейтенант, — услышал он знакомый голос.

Его услышали на коммутаторе, и на главной станции в муниципалитете, и на подстанции, через которую шел звонок. Надо было тянуть время, чтобы они успели засечь место, откуда он говорил.

— Кто это? — спросил он.

— Давайте не будем начинать сначала, — в ответе слышалась издевка. — Я только хотел напомнить, что сдержал обещание со вторым номером.

Крицман представил, что творится сейчас на подстанции, где пытаются определить секцию на панели. Он должен бороться за каждую секунду, чтобы помочь им.

— Что это? Произнес он в трубку. — Я не возьму в толк...

— Номер два.

Тяни. Надо тянуть. Если они уже нашли линию, то ее еще нужно пропустить через главный компьютер, чтобы узнать номер и адрес. Крицман заставил себя говорить медленно.

— Это все, что вы хотели сказать?

Добавь в голос сарказма, сыграй крутого фараона из телесериала.

— Так что же еще новенького?

— Завтра вечером, лейтенант.

Крицман обмяк, внутри него снова образовалась страшная пустота; от желудка к горлу поднималась тошнота... Нет, только не это...

— Завтра вечером?

— Номер три.

Щелчок.

— Подождите, — закричал Крицман. — Алло!.. алло...

Он повесил трубку. Обернулся. Слоун и Боннер не спускали с него глаз, но он на несколько мгновений полностью сосредоточился на своих внутренностях. Недурной теле-фараон, а? Он чувствовал, что его вот-вот вырвет.

— Я не смог задержать его. Как вы думаете, его успели засечь?

— Его найдут сию минуту, — заверил Слоун.

Боннер шагнул вперед.

— Что он сказал?

Крицман обернулся, но зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Говорит лейтенант Криц... Да?.. Да?.. Какой адрес?

Он кивнул, быстро записывая в настольном блокноте.

— 1305... Мелроуз... угол...

Крицман повесил трубку. Теперь оставалось только ждать. Ближайший автомобиль рванется, воя сиреной, на Мелроуз, патрульные окружат угол, блокируя телефонную будку...

Человек в будке обернулся и удивленно уставился на полицейского в мундире. Затем улыбнулся.

— Вот это сервис! — сказал он. — Быстро же вы, таксисты, сюда добрались!

Патрульный взял его за локоть и почувствовал запах спиртного.

— Вы долго были в этой будке, мистер?

— С минуту.

— Вы видели, кто звонил отсюда перед вами?

Пухлый пьяница кивнул.

— Разумеется.

— Кто?

— Парень.

— Как он выглядел?

Пьяный пожал плечами и покачнулся.

— Что мне его разглядывать?

Патрульный не отставал.

— Куда он пошел?

— Кто его знает... — пьяный подмигнул. — А зачем вам?

Водитель взял его за другой локоть, когда он попытался отвернуться.

— Вы уверены, что не сможете опознать этого человека?

— Какого человека? Я не знаю никакого человека. Я только что вышел из бара...

Патрульный обратился к товарищам:

— Опоздали, — сказал он. — Все по местам. Сейчас подойдут еще машины, и всем — в нижний город.

Шофер повернулся, чтобы идти, но заколебался.

— Если хотите знать мое мнение — мы зря теряем время.

Патрульный пожал плечами.

— Пусть об этом беспокоится отдел убийств.

А отдел убийств только тем и занимался, что зря терял время. Крицман знал это слишком хорошо. Терял время, разговаривая с братом жертвы. Терял время, перечитывая медицинский рапорт. Терял время, беседуя с возможными очевидцами, кои были слепы и глухи.

Желудок лейтенанта сжимался в спазмах, как только Крицман вспоминал самодовольный насмешливый голос: "Алло, лейтенант". Светский звонок. "Номер два". Объявляет об убийстве и гордится этим, о Боже!