Юрий Чучмай - Ведьмы танцуют в огне

— Ловите его! — неслось сзади, когда Готфрид бежал сквозь лес.

Пустые ножны бились о бедро, и он на ходу ругал себя за то, что потерял шпагу. Хотелось остановиться и попытаться вернуть оружие, но Хэлена в своих платьях долго не пробегает по лесу, так что нужно было выручать её, пока не поздно.

Как оказалось, направление он угадал. Впереди замаячило светлое пятно платья колдуньи и спины троих разбойников, что с топотом и пыхтеньем неслись за ней.

— Эй, вы! — закричал он. — Оставьте фройляйн в покое!

Разбойники развернулись как по команде и встали полукольцом, медленно надвигаясь на наглеца. Отчасти, чтобы не дать ему убежать, но в основном для того, чтобы отдышаться. Однако шпаги ни у кого из них не было. Её взял кто-то другой или её бросили по дороге, чтобы потом подобрать?

— Нападение на воина святой инквизиции! — Готфрид пытался выиграть время для Хэлены. — Убийство! Разбой!

Хэлена почти скрылась за деревьями, и разбойники только раздосадовано оглядывались в её сторону.

— Да вас не просто повесят, а сначала пытать будут, — продолжал Готфрид, но увидев, как троица достаёт оружие, бросился в строну на полуслове.

— А иди, повесь нас! — крикнул кто-то из них, выбегая на перехват.

Цепкие руки ухватили Готфрида за рубаху, он дёрнулся, послышался треск ткани, но всё же вырвался и припустил с такой скоростью, что почти ничего не видел перед собой. Со стороны дороги послышался одинокий выстрел и крики главаря, который больше ничего не мог сделать.

Вскоре разбойники отстали и вернулись в карете — делить скудное добро Готфрида и платья Хэлены.

Он остановился и перевёл дух. Погони, кажется, не было. Можно было немного постоять, уперев руки в колени, жадно вдыхая холодный ночной воздух. Где-то там, в темноте, была Хэлена. И её нужно найти, иначе отыскать Флока будет невозможно. И как бы Готфриду ни хотелось сейчас наплевать на всё и пойти обратно, к деревеньке, чтобы оттуда уже добраться до Бамберга, он всё же пошёл за Хэленой. Сложив руки рупором, чтобы разбойники на дороге не услышали, он звал её, но ответом была только тишина.

Так он и шёл, прислушиваясь и всматриваясь во тьму, над которой горел месяц. Хэлену он так и не встретил, но ближе к утру вышел к одинокому домику на отшибе какой-то глухой деревеньки. Слева уже разгорался рассвет, но окна дома горели. Не долго думая, уставший и измотанный Готфрид постучал.

Дверь ему открыл пожилой, но ещё крепкий крестьянин с длинными поседевшими усами и строгим взором. Он был одет в рабочую одежду и, к удивлению Готфрида, давно проснулся.

— Чего вам? — строго спросил он, подозрительно оглядывая двор, будто бы высматривая кого-то.

— Я воин святой инквизиции, ехал по поручению его преосвященства викария Фридриха Фёрнера. На нас напали разбойники…

— А-а, — протянул крестьянин поскучневшим голосом. — Жена, тут ещё один!

Внутри, за накрытым столом уже сидела Хэлена и что-то скромно клевала из щедрого крестьянского угощения. Рядом примостилась женщина, очевидно жена хозяина, с таким скорбным лицом, словно это её ограбили и чуть не убили. Хотя, некоторые за чужую долю больше переживают, чем за свою.

— Спасибо, добрый хозяин, — ответил Готфрид. — Инквизиция покроет убытки.

— Да какие тут убытки, — махнул рукой тот и поклонился. — Храбрым воинам орла нашего герра Фёрнера, мы всегда рады помочь.

Он промолчал о плохих урожаях нескольких последних лет. Умолчал о поборах, которые из-за войны со Швецией взлетели до небес. Умолчал и о том, что даже скудный урожай на полях то стойко гибнет от орд саранчи, то его выбивает градом. И только кланяется Готфриду, словно благородному, потому что знает — никто, кроме церкви, не спасёт их от заразы ведовства. Эх, основательно взялся дьявол за наши земли…

Готфрида проводили к столу учтивым жестом. Поздний и скудный ужин был сытен, хотя Дитрих скорее всего назвал бы его ранним завтраком. Тем не менее, он проходил в полной тишине — Хэлена молчала из скромности, а Готфрид был слишком голоден.

— Так где на вас напали? — спросил хозяин, так и не представившийся.

— Южнее, на тракте, — тщательно прожевав, ответил он. — Человек десять было. Убили кучера, да только нас Господь пощадил. Еле выбрались.

— Да, разбойники нынче что-то совсем обнаглели, — задумчиво проронил тот. — Однако впервые слышу, чтобы они на церковных людей нападали. Всё более крестьянскими обозами промышляют да благородных, упаси Господи, грабят.

Готфрид пожал плечами. Какая выгода разбойникам в тряпках Хэлены, нескольких талерах и шпаге? Ах да, ещё сапоги кучера. И кони с каретой. И всё равно мало, даже в сравнении с бедным крестьянским обозом. Наверное им кто-то заплатил… А уж этот кто-то известен.

— Если бы не Готфрид, то нас бы уже убили, — тихо сказала Хэлена, однако все расслышали. У неё вообще было странное умение: говорить тихо, но весомо. — Он нас обоих спас.

— Что ж, на то и существуют мужчины, — улыбнулся хозяин.

Только сейчас Готфрид начал замечать, что Хэлена поглядывает на него украдкой. Скромно, но с интересом.

Они остались в крестьянском доме. Хэлена зашила его порванную рубаху, а хозяева накормили завтраком.

К полудню вышли на тракт. Множество пустых обозов и телег шло из Бамберга в родные деревни. Крестьяне возвращались с торгов, везя, домой деньги и истории. Этими-то историями они с радостью делились в пути.

Эрланген был небольшой деревенькой, каких много в любой стране. Грунтовые улицы, которые осенью и весной превращаются в болота. Дома, как правило, сложенные из песчаника снизу и деревянные сверху. И вся деревня строилась вокруг центра — церкви, как строятся все поселения в Европе. Готфрид и Хэлена вошли в неё ближе к вечеру. Давешняя гроза уже улеглась и лишь прохладный ветерок иногда дышал им в лица. Что же, придётся искать место для ночлега, однако чем платить, Готфрид не знал. О чём и сказал Хэлене с толикой смущения.

— Ничего, — сказала она будничным тоном, указывая на декольте, — у меня есть немного денег, на какое-то время хватит.

Готфрид нахмурился — мало того, что он, мужчина, не смог обеспечить их жильём и пищей, так ещё придётся существовать на немногие сбережения Хэлены. Конечно, в том что у них не осталось денег, виноват совсем не Готфрид, но это его мало успокаивало. Досадно.

— Я всю одежду растеряла, мне теперь не в чем ходить, — пожаловалась тем временем колдунья. — Одно только дорожное платье и осталось.

Готфрид совершенно не понимал этой проблемы, однако покивал, словно соглашаясь. Дорожное платье? Ну и что? Разве мало? Не голышом ведь ходишь.

А Хэлена только досадно вздохнула, будто бы услышав его мысли. Или это только показалось?