Яцек Дукай - Иные песни

— Уже, господин.

Они спустились к шатрам. Шатер стратегоса не был самым большим и не стоял в центре, он размещался в тылах лагеря. Шагали по грязи: что ни ночь — шел обильный дождь (что оставалось на руку обороняющимся, может, это и была их работа). Перед входом в шатер Бербелека отскребали сапоги от комьев грязи и волокон растоптанных сорняков, для этого тут воткнули в землю дощечки с острыми краями. Аурелия единственная ходила босиком.

Для семерых этот шатер был решительно мал; приходилось сразу рассаживаться. Только старый Портэ остался на ногах, топтался подле печки. Клапан оставили откинутым. Перед входом стоял высокий хоррорный в полном углеродном доспехе, с секиракатой на плече.

Увы, он был одним из всего лишь десятка солдат Хоррора, остающихся нынче под властью Иеронима Бербелека.

Гасер Обол, тысячник Византийского Хоррора, проследил за взглядом Аурелии.

— Сегодня или завтра, — сказал. — Так или иначе, но уже плывем в Данциг.

Войско Обола было заранее оплачено и теоретически с начала года находилось под командованием Бербелека. Но сперва его следовало доставить на поле битвы. Пока же стратегоса сопровождали лишь гегемон Гасер и десяток хоррорных, скорее символ, чем истинная военная мощь. Шатер Гасера стоял тут же, рядом. Над верхушкой темного полотна трепетало знамя Хоррора: красный кулак в черном зубчатом колесе на белом фоне. По мысли стратегоса, оно должно было заставить задуматься Крипера Чужебрата. И наверняка заставило — но тем быстрее Чужебрат послал за подмогой.

Эстлос Бербелек уселся в углу; развязав кируфу, закинул ногу за ногу. Аурелию удивляла эта тяга стратегоса к африканским одеждам. Слуга подал ему чашку горячей кахвы. Бербелек не моргая пил дымящийся напиток.

Одноглазая Яна-из-Гнезна, заместитель Бербелека со времен, когда он был одним из фельдмаршалов Вистулии, что-то самозабвенно чертила на картах, разложенных на крышке сундука, который она пинком придвинула к хлипкому столику. Яна казалась Аурелии старше даже Портэ. Черная повязка бежала наискосок через ее изрытый морщинами лоб, закрывая левую глазницу, через седые волосы, собранные в длинную косу. Яна присоединилась к стратегосу, едва только завершился ее контракт с армией Казимира IV, то есть — летом прошлого года, после первых рейдов Бербелека по отдаленным гарнизонам Москвы. С этого времени она оставалась на содержании у Луны. Что важнее, она одна из немногих среди людей Иеронима понимала, что ее услуги оплачиваются Луной, и не производила впечатление слишком уж возмущенной этим фактом, тем не менее с первой их встречи Яна относилась к Аурелии с явной антипатией. За полгода они обменялись лишь несколькими фразами. Аурелии была интересна причина увечья Яны — разве не хватило бы ей на пристойного текнитеса тела? — впрочем, спрашивать она не решалась. Может, вистулка и вправду впала уже в старческий маразм.

— Знаю, что Солнышко стоит с половиной Третьего Куса на линии Бужней, — бормотала теперь Яна, не понять, самой себе или же глядящему на нее поверх края чашки эстлосу Бербелеку. — Ближе только гарнизоны в Кольне, Чертыче и Нижвах, но они не сдвинутся, у них приказ сидеть на жопе и охранять свои земли. Остается Трепей и Третьи. Забьемся, что Чужебрат послал к ним тревожный призыв, едва только мы перешли границу… А приняв во внимание дожди… Четыре дня.

— Но ты имеешь в виду только конницу? — уточнил Олаф.

— Да, конница Трепея может появиться здесь через четыре дня. Та наша вторая полусотня кавалерии Джобалла, что ты послал за реку, — обратилась Яна к стратегосу, — сметает нынче все более сильные разъезды, группки уже по дюжине всадников. Пока лишь регулярные патрули, но каждую минуту могут послать сюда более сильный отряд. Тьфу, будь я Трепеем, давно бы уже один послала, пусть даже из-за отцовского беспокойства. Мы перехватили уже сколько? Десять гонцов? Слепой бы заметил. По крайней мере я бы — заметила точно.

— У Джобалла приказ отскочить. — Эстлос Бербелек неторопливо прихлебывал кахву.

— Джобалл не вошь, чтобы всё кусать да отскакивать. Ты знаешь кавалеристов. Может, впрочем, у него уже нет шансов.

От чугунной печки волнами шел жар, Аурелия бессознательно поворачивалась лицом к огню. Портэ ощерил к ней в широкой усмешке желтые зубы. Он одновременно кипятил кахву, чи и пажубу, добавлял в каждый напиток разнообразные экзотические приправы, регулярно доставляемые ему НИБ в жестяных банках с гербом Купеческого Дома. Шатер вскоре наполнился смесью острых запахов, даже хоррорный заглянул внутрь.

Пажуба была для капитана Полянского. В последнее время она сделалась популярна в средней Европе (что эстлос Бербелек использовал как очередное доказательство арретесова влияния Чернокнижника).

— Я уже, собственно, должен вас покинуть… — Полянски озабоченно почесывал нос. — Рог, узнай он о моем присутствии здесь, сделает вывод, который —

— Да-да, — прервала его Яна. — Знаем-знаем: смута жаждущего мести стратегоса, приватная война Иеронима Бербелека, в случае поражения Казимир и Святовид умывают руки.

— А что! — взорвался Полянски. — Может, он останется, чтобы ответить перед Трепеем за Тора? — ткнул пальцем в сторону Олафа Запятнанного.

Крыса кратистоса Норда пожал плечами.

— Тор уже не первый год ведет с Чернокнижником открытую войну. Скрывать нечего. Мы охотно поприветствуем стратегоса Бербелека на северном фронте.

— Ведет войну, как же! Рог ни разу не ходил с войсками на Норд, вы сходились лишь в парадных стычках да насылали корсаров на корабли друг друга.

— Спокойно, спокойно! — повысил голос стратегос. — А то выгоню всех! Мы не победили, но пока и не проиграли. Ночью пойду на приступ, подтянем бегемотами пиросидеры и войдем вглубь города. Если только у Крипера не найдется пара-другая чудес. Когда рапорт Бартоша?

— Я пойду с тобой, кириос, — отозвалась Аурелия. — Если хочешь возглавить атаку лично… пойду с тобой.

— Не знаю, хорошая ли это мысль, чтобы так рисковать, эстлос, — сказал Олаф, осторожно поставив на колено чашку с чи.

— Приступ в плотной морфе стратегоса — в этом пока есть шанс, — сказал Бербелек. — Без дополнительных сил… не вижу другой надежды на быстрый перелом.

Аурелия качала головой. Дым сдерживаемой злости начинал разъедать ей горло.

— Весь Византийский Хоррор приплывет сюда не позже, чем через две недели, первая сотня может появиться в любую минуту. Не понимаю, кириос. Это глупо. Чернокнижник не сбежит, адинатосы не сбегут. Погоди.

— Если не займем город в ближайшие три дня, придется отступить, — сказал стратегос Бербелек, отставив пустую чашку и сунув руку во внутренний карман кируфы за махронкой. — Почитай военные учебники, что они говорят об осадах. Соотношение сил должно составлять как минимум три к одному в пользу осаждающих, а на самом деле и все десять к одному. А что у нас? Один к двум, один к трем. Восемь хороших пиросидер, дюжина бегемотов, чуть больше сотни кавалерии и полтысячи регулярной пехоты; еще полтысячи — второпях набранные новобранцы, только и могущие, что валяться в окопах, постреливать из кераунетов, жрать провиант и провоцировать драки. А Крипер Чужебрат сидит в Коленице с полуторатысячным гарнизоном Третьего Куса; сидит без малого семь лет, прекрасно укрепился, был готов, линия фронта ведь проходит в нескольких десятках стадиев к западу. Большой успех уже то, что мне вообще удалось взять его в осаду. И что такое это мое нападение? Безумие. Самоубийство. Крайний риск. Может, будь у меня там, внутри, предатель, эффект неожиданности, открытые ворота… Но чтобы вот так? А ему довольно просто ждать подкрепления.