Александра Адорнетто - Аид

Он шутя запрыгнул на кровать и растянулся рядом так ловко, что я и опомниться не успела. Лицо его, исполненное чуждой тьмы, было красиво. Губы медленно растянулись в улыбке, он задышал чаще, неспешно скользя взглядом по моему лицу. Он всегда умел сделать так, что я чувствовала себя нагой и беззащитной.

— Постарайся стать счастливой, — пробормотал Джейк, гладя меня пальцем по сгибу локтя.

— Как же я постараюсь, если несчастна как никогда? — отозвалась я. Что толку было скрывать свои чувства?

— Я понимаю, что ты оплакиваешь погибшую любовь, — почти искренним тоном проговорил Джейк. — Но человек не мог бы сделать тебя счастливой, потому что никогда не понял бы до конца, что ты такое.

Я отодвинулась, однако Джейк крепче сжал мой локоть и стал водить пальцем по сеточке вен под прозрачной кожей. Я поежилась, вспомнив, какое неприятное жгучее чувство сопровождало прежде каждое его прикосновение. Сейчас было по-другому, ласка успокаивала. Я подумала, что Джейк теперь в своих владениях и манипулирует здесь всем по своему усмотрению.

Когда Джейк ушел, я не находила себе места, и Такер, маячивший у закрытой двери, только увеличивал неловкое чувство. Он не вернулся к камину, а достал из кармана электронную игрушку и увлеченно убивал время.

— Ты бы присел, — предложила я, вспомнив о его хромоте. Такер то и дело переступал с ноги на ногу, давая ноге отдых.

Он вскинул на меня глаза, пораженный ласковым тоном.

— Я никому не скажу, — добавила я с улыбкой.

Такер поколебался и наконец расслабился — сел на пол спиной к двери.

— Ты бы поспала малость, — пробормотал он, впервые обратившись прямо ко мне и глядя мне в лицо. Голос его оказался иным, чем я думала, — мягким, мелодичным, с певучим южным выговором. А вот тон был удивительно опустошенным для его возраста. — Не волнуйся насчет Азии, она тебе ничего не сделает, пока я тут. — Парень явно гордился своим искусством сторожа. — Она — та еще штучка, но и я не дурак, не думай.

— Я не волнуюсь, — уверила я парня. — Я тебе доверяю, Такер.

— Можешь звать меня Так, — сказал он.

— Ладно.

Так замялся, взглянул на меня с любопытством.

— Отчего ты все время грустишь?

— Очень заметно? — слабо улыбнулась я.

Так пожал плечами.

— По глазам вижу.

— Я думаю о людях, которых люблю. Увижу ли их снова…

На лице парня мелькнула боль, словно мои слова вызвали в нем тяжелые воспоминания.

— Увидишь, если захочешь, — полушепотом бросил он. Верно ли я расслышала? Во мне вдруг разгорелась надежда, но говорить я старалась ровно.

— Прошу прощения, что?

— Что слышала, — промямлил Так.

— Ты знаешь отсюда выход?

— Этого я не говорил. Сказал только, что увидеть их можно.

В его голосе мелькнуло раздражение, словно приходилось объяснять всем известные вещи. До меня вдруг дошло, что этот увалень с кривой стрижкой может знать больше, чем показывает. Не притворство ли — его верность Джейку? Не может ли быть, что в нем, единственном во всем Аиде, сохранилась крупица совести? Не хочет ли он намекнуть, что готов мне помогать? Для проверки существовало единственное средство.

— Объясни, Так, — попросила я с захолонувшим от надежды сердцем.

— Есть способ, — просто ответил он.

— Ты расскажешь?

— Рассказать не сумею. Но могу показать. — Он предостерегающе прижал к губам толстый палец. — Только осторожно. Если поймают… — Фраза повисла в воздухе.

— Я все сделаю как надо, — твердо пообещала я.

— В Аиде пять рек. Одна — чтобы забыть прошлую жизнь, а другая тебя к ней возвращает. Ну, хотя бы на время, — поправился Так. — Попьешь из нее, и можешь посещать любимых когда захочешь.

— Как посещать?

— Сможешь переноситься, — сказал Так.

От его объяснений я только больше запутывалась. Неизвестно еще, в своем ли он уме. Уже то, что я возлагала на него столько надежд, говорило о глубине моего отчаяния.

Так, распознав недоверие в моем взгляде, попытался объяснить:

— Есть вещи, о которых в книгах не прочитаешь. Попив из озера Грез, впадаешь вроде как в транс, который позволяет духу выйти из тела. Это требует умения, но такая как ты быстро научится. А когда научишься, сможешь попасть куда захочешь.

— Откуда мне знать, что ты не лжешь?

Такер понурился.

— Зачем мне врать? Джейк, если узнает, бросит меня в яму.

— Почему же тогда ты мне помогаешь? Почему рискуешь собой?

— Давай считать, что я свожу счеты. К тому же тебе вроде как на пользу будет побывать дома.

Неуклюжая шутка вызвала у меня улыбку.

— А тебе удавалось? В смысле, побывать дома?

В глазах у него мелькнула тоска.

— Пока я научился, уже смысла не было: все, кого я знал, ушли. Но ты сможешь навестить своих, они ведь еще живы.

Надежда окрылила меня.

— Пойдем сейчас же! — взмолилась я.

— Не спеши, — ответил Так. — Это опасно.

— Чем опасно?

— Выпьешь слишком много — и уже не проснешься.

— И что в этом плохого? — вырвалось у меня.

— Ничего, если ты не прочь навсегда оставаться в коме, а родных видеть как на экране кино, когда не можешь ни поговорить, ни коснуться. Тебе этого хочется?

Я замотала головой, хоть и подумала про себя, что все будет лучше, чем теперь.

— Ладно, сам подберешь дозу. Только отведи меня туда скорей!

Мы были у самой двери, когда она с глухим щелчком открылась и в комнату неожиданно вошел Джейк. Так и я, опешив, попытались прикрыть смущение, двинувшись в разные стороны. Джейк, вздернув бровь, иронически нас разглядывал. Одет он был в угольно-черный парадный жакет с красным шелковым поясом-шарфом.

— Рад видеть, что ты еще не легла, дорогая, — проговорил Джейк в своей раздражающе официальной манере, словно заимствованной из фильмов пятидесятых годов. — Надеюсь, проголодалась? Приглашаю тебя на ужин. Нам как раз не помешает развеять хандру.

— Я устала, — попыталась отговориться я. — Собиралась поспать.

— Правда? А на вид вполне бодра. — Джейк пристально вгляделся в мое лицо. — Не просто бодра… я бы сказал, что ты чем-то взволнована. Щеки разгорелись.

— Это оттого, что здесь всегда слишком жарко, — сказала я. — Серьезно, Джейк, я надеялась лечь пораньше.

Джейк только отмахнулся.

— Хватит отговорок. Отказа я не приму, так что поторопись. — Меня поразила перемена в его настроении. Только что он был мрачен и опасен, и вот уже превратился в восторженного школьника и улыбается. — Я намерен похвастаться.

Я вопросительно оглянулась на Така, но его лицо снова превратилось в бесстрастную маску. Да и что бы он мог сказать, не подставив нас обоих?

— Я хотела побыть одна, — обратилась я к Джейку.

— Бетани, ты должна понимать, что с твоим новым статусом связаны определенные обязанности. Тебя должны видеть важные особы. Так что… я вернусь через двадцать минут, и к этому времени ты будешь готова.