Александра Адорнетто - Аид

— Мы здесь не придаем большого значения формальностям, — ответил мне Йетс. — Живем одной счастливой семьей.

— Иногда мы зовем его «Папа Люк», — вставила Элоиза, осушив свой бокал. — Может, он и тебе позволит, когда вы получше познакомитесь.

— Лично я вообще не желаю его знать, — заявила я.

— Очень жаль, — съязвил Йетс, — ведь ты здесь по его приглашению.

— Как это понимать? — Я взглядом потребовала у Джейка объяснений. Он слабо улыбнулся в ответ, пригубив вино, и подал мне бокал, призывая последовать его примеру.

— Давай отложим этот разговор, дорогая, — с показным вздохом попросил он, по-хозяйски обнял меня за плечи и поправил выбившуюся прядь в моей прическе. — Сегодня ночь веселья, дела могут подождать.

Демоны понемногу забыли обо мне, занявшись едой и напиваясь до упаду. Прожорливы они, при их стройных фигурах, были на удивление. Прошло несколько часов, потом некоторые гости встали из-за стола и, извинившись, скрылись за каменной перегородкой. В зал просочился звук рвоты и текущей воды, но никто, похоже, не обратил на это внимания. Затем гости вернулись к столу, деликатно промокнули уголки рта салфетками и вновь принялись за еду.

— Куда они ходили? — обратилась я к Джейку.

Диего, подслушав вопрос, ответил за него:

— Конечно, в вомиториум. В наше время такой есть у всех хороших едоков.

— Отвратительно!

Я отвернулась.

Джейк пожал плечами.

— Обычаи чужой культуры часто выглядят отвратительными для чужаков. Бет, ты не притронулась к еде. Надеюсь, вомиториум не лишил тебя аппетита?

— Я не голодна.

Отказ от пищи был символическим жестом, хотя я понимала, что не смогу голодать до бесконечности. Я слабела и рано или поздно должна была подкрепиться, чтобы выжить. Джейк недовольно нахмурился.

— Все же попробуй хоть что-нибудь. Ты уверена, что я ничем не сумею тебя соблазнить?

Он поднял блюдо с фруктами и поставил передо мной. Плоды были сочными и свежими на вид, словно только что сорваны с дерева. На кожице еще не высохли капли росы.

— Как насчет вишенки?

Ягода искушающе повисла перед моим носом, и в животе у меня заурчало.

— Или хурма. Никогда не пробовала? — Джейк ножом разрезал плод, обнажив сочную желтую мякоть, отрезал ломтик и подал мне на кончике ножа.

Запах кружил голову, искушал. Может, от маленького ломтика фрукта вреда не будет? При этой мысли меня охватило радостное облегчение. Нет, это неправильно. Еда — поддержка, горючее для тела. Так всегда говорил о пище Габриель. Я и на Земле не раз испытывала телесный голод, но этот походил на страсть. Как я ни голодна, делить пищу с Джейком Торном не стану.

Я грубо оттолкнула блюдо.

— Дело времени, — утешил себя Джейк. — Ты сильная, Бет, однако не настолько сильная, чтобы я не сумел тебя переломить.

Закончив пир, гости разбрелись по залитому сиянием свечей помещению с разбросанными там и тут пуфами и кушетками. Настроение изменилось, они все настойчивее и жаднее ласкали друг друга. Не совокуплялись открыто, но тела жались друг к другу в поисках общего наслаждения. Кто-то оскалил зубы перед Элоизой — она в ответ зубами разорвала на мужчине рубашку. Когда она принялась облизывать ему грудь, а он откликнулся страстным стоном, я смущенно отвернулась. За столом оставались только мы с Джейком.

— Не хочешь присоединиться? — с вызовом бросила я.

— За две тысячи лет оргия мне наскучила.

— Решил для разнообразия блюсти целибат? — Мой голос был полон ехидства.

— Нет. Просто ищу новизны.

Грусть, мелькнувшая в его взгляде, удивила меня.

— Только не со мной, — сурово возразила я.

— Может быть, не сегодня. Рано или поздно наступит день, когда я завоюю твое доверие. Впереди целая вечность.

Наконец даже Джейк устал от моего уныния и милостиво позволил уйти пораньше. В отель «Амброзия» меня доставил лимузин. Такер уже ждал в вестибюле, чтобы проводить меня в номер.

— Как ты это терпишь! — выпалила я, когда мы вошли в лифт. — Как вы все это терпите? Здесь страшно и пусто!

Такер послал мне многозначительный взгляд и нажал кнопку этажа — не верхнего.

— Иди за мной, — просто сказал он.

Выйдя из кабины лифта, мы молча прошли по пустому коридору к толстому настенному гобелену. Искусно переплетенные нити цветного шелка изображали стаю демонов-стервятников, терзающих прикованного к скале смертного. Одни рвали когтями его плоть, другие клевали внутренности. Мука на лице человека заставила меня содрогнуться.

Такер, отодвинув гобелен, открыл высеченную в камне лестницу. Ступени, казалось, уводили глубоко под землю, в самое нутро отеля. Пахло здесь иначе, чем в пропитанном благовониями вестибюле, — плесенью и сыростью. И света не было, так что я видела не дальше собственного носа.

— Не отставай, — велел Такер.

Я спускалась за ним, цепляясь за его рубаху, чтобы не потеряться в душной тьме. Изгибы узкой лестницы в конце концов вывели нас вниз. Едва Такер остановился, на стене замерцали светильники. Мы очутились у подземного канала с тусклой зеленой водой. Мои ступни тронул сквозняк. Я навострила уши, вслушалась и уловила шепот голосов, повторяющих мое имя.

Земляные стены покрывал мох, с потолка капало. У нижней площадки лестницы был привязан челн. Такер отвязал его и отбросил в сторону веревку.

— Залезай. И постарайся не шуметь. Лучше ничего здесь не тревожить.

Мне не понравилось, что он сказал «ничего» вместо «никого».

— Чего не тревожить? — спросила я, но Такер был занят, правил лодкой, и не стал объяснять. Весла беззвучно рассекали мутную воду канала, а я сидела прямо, до белизны костяшек сжав кулаки. Я ощущала движение в глубине под нами. По воде вдруг разошлись круги, словно кто-то бросил с берега камень.

— Что это? — прошептала я.

— Ш-ш! Ни звука!

Я послушалась, но взгляду позволила снова обратиться на воду. Под поверхностью проступали пузыри, всплывала бледная, разбухшая туша. Ее, подобно буйкам, окружали светящиеся лунным светом шары. Я склонилась за борт, прищурилась, вглядываясь, и зажала рот ладонью, распознав в буйках отрубленные головы. На воде вокруг нас закачались холодные мертвые лица, волосы плавали подобно водорослям, пустые глаза смотрели прямо на нас. Ближайшее к нам лицо было женским, но кожа на нем посерела и сморщилась, словно от долгого лежания в ванне. Отрубленные головы стучали в борт челнока. Поймав предостерегающий взгляд Такера, я проглотила вертевшийся на кончике языка вопрос.

Он подвел лодку к выступу скалы, и я с радостью выскочила на камни. Мы стояли в небольшой нише. Посреди ее алмазно блестела вода, такая прозрачная, что видна была галька на дне. Я бросила на Такера вопросительный взгляд: «Говорить уже можно?»