Борис Батыршин - Клык на холодец

– Тогда с собой возьмите! Я пригожусь, честно! Я здесь все тропы знаю! Там только кажется, что по прямой, а на самом деле… Я всё тут исходил, когда травы собирал – и Фестивальную, и дальше!

– «Я мальчик лихой, меня знает Замкадье…» – продудел Мессер. – Так ты, фраерок, ответишь за показать дорогу? А то смотри, Яцек у нас пшек, Сусаниных на дух не переносит!

Поляк оттянул затвор, проверил, нет ли в стволе патрона, и засунул обрез за ремень. При этом он так глянул на Мессера, что тот поперхнулся и замолчал. Хорёк затравленно наблюдал за этой пантомимой.

– Ну, что скажешь, Сусанин? Можно тебе доверять? Не продашь?

– Да я… да чтоб меня… Лесом клянусь!

– Смотри, хвороба, никто тебя за язык не тянул. Берём, командир?

Чекист кивнул.

– В хозяйстве и хорёк сгодится. Значит так: оружия не давать, будет пока на подхвате. Дрова там поколоть, постирать, котелки отдраить – всё на нём. Ну и проводник, само собой.

Мессер истово закивал – открывалась перспектива свалить на кого-то изрядную часть бытовой работы, которую он терпеть не мог и от которой увиливал при любой возможности. Яцек же, погладив обрез, смерил «перебежчика» задумчивым взглядом и пробормотал:

– П-партизанский отряд без п-предателя – гроши на ветер…

Хорёк громко икнул.

Мехвод, обычно отмалчивавшийся, прогудел:

– Нас, вроде как, пятеро, да? А этот получается шестой. Выходит, шестёрка?

Мессер заржал.

Чекист строго глянул на развеселившихся не в меру подчиненных.

– Разговорчики в строю! – Он поправил фуражку так, чтобы эмалевая звёздочка, приколотая к малиновому околышу приходилась на середину лба, как того требует устав. Смешки стихли: обычно такие действия означали, что командир принял решение и собирается объявить его личному составу.

– Ставлю задачу, бойцы: Я, Мехвод и Мессер отправляемся к этой, как её…

– Грачёвке. – услужливо подсказал Хорёк.

– Без сопливых. Мессер, дай ему в харю, чтоб не перебивал старшего по званию.

– А-а-а, гражданин начальник, не надо, за шо?!

– Отставить в харю. Значит, мы выдвигаемся к Грачёвке и производим разведку. В смысле – обнюхаем, что там и как. Обрез с Сапёром возвращаются на Речвокзал, к Рубику, докладывают, что мы тут разузнали.

А разузнали они немало. Сломленный председатель выложил все, что знал о торговле порошочками. Но, главное – рассказал про загадочного «Порченого», друида, обосновавшегося в Грачёвском парке, и по всему выходило, что это и есть беглец, которого разыскивает Петровская Обитель. А раз так – заказ наполовину выполнен, и можно требовать вторую часть аванса. Для того Чекист и посылал Яцека – выбивать деньги из неуступчивого владельца «СТАРЬЁ БИРЁМ».

– …значит, изложишь всё, как есть, получишь, что нам причитается. Потом возвращаетесь сюда и ныкаетесь вблизи посёлка. Только конкретно ныкаетесь, чтоб ни одна сволочь…

Яцек удивлённо вздёрнул бровь.

– Матка боска, это ещё зачем?

– Будете пасти гостей из Грачёвки. Может, и не будет никого, но – мало ли? Связь при необходимости – через белок.

– Погоди, командир… – встрял Мессер. – Этот терпила – он махнул в сторону председателевой избы – вроде, базарил в тот раз, что белки не берут почту в сторону Грачёвки?

Хорёк подался вперёд и хотел, было, вставить словечко – но, взглянув на Мессера, прикусил язык.

– Базлай, лишенец! – великодушно разрешил тот.

– Так белки вообще к МКАД подходить не любят! А в Грачёвку они раньше нормально письма носили, а теперь – напрочь отказываются. Говорят – воняет там как-то не так…

Чекист задумался.

– Тогда сделаем так – как осмотримся, отойдём вот сюда…

Грязный палец упёрся в карту – ещё «доприливную», испещрённую пометками так густо, что под ними с трудом угадывались очертания прежних кварталов.

– Это перекрёсток Фестивальной и Онежской улиц. Туда-то белки пойдут?

Хорёк сделал крошечную паузу и неуверенно пожал плечами.

– Ладно, на месте разберёмся. В любом случае, попробуем послать в Дружбу, белку. Вопросы есть? Нет? Тогда – полчаса на сборы и выступаем. Время пошло!

В вестибюле станции Ковра не было. Свешивались с потолка фестоны проволочного вьюна вперемешку с пожарной лозой; солнечные лучи, скупо льющиеся в прожженную огнесмесью прореху, едва освещали ступени, квадратные, облицованные серым мрамором колонны, все в пятнах плесени, и трубчатые перила когда-то никелированные, а теперь облупленные, проржавевшие. Языки губчатой массы, вытекающие из дверных проёмов, ссохлись, почернели, местами превратились в труху – мхи и лишайники, затопившие центр мегаполиса, хирели без живого света.

А нет Ковра – нет и Пятен.

И повсюду сновали крысы, здоровенные, отъевшиеся на здешних обильных кормах. На глазах Сергея три пасюка деловито разодрали медведку, сильно уменьшенную копию той, чью пустую скорлупу он нашёл на краю Ковра – и громко, со вкусом, захрустели добычей. Они совершенно не боялись людей; самых наглых, сунувшихся обнюхать его ноги, егерь брезгливо отшвыривал рукояткой рогатины.

«…кстати, о ногах – надо срочно что-то предпринимать…»

У фермента, выделяемого Пятнами, есть особенность: он инертен к материалам растительного происхождения, например к льняным или хлопчатобумажным тканям, зато безжалостно разъедает кожаную обувь и одежду. Башмаки уже расползлись и висели клочьями, да и сами ноги чувствительно припекало – едкая пакость добралась-таки до живого тела.

Стараясь не прикасаться к ошмёткам Пятна, налипшим на подошвы, Сергей стянул остатки башмаков. Сдавил нарост пожарной лозы – и испытал неизъяснимое облегчение, когда вода омыла зудящие ступни.

В Лесу не очень-то походишь босиком, тем более – в подвалах и тоннелях метро. Пришлось разрывать на полосы рубашку и запасные штаны, и заматывать ноги, как портянками. В подсобке отыскался резиновый коврик – из него вышла пара подошв. Привязанные к ступням, они превратились во что-то вроде шлёпанцев-вьетнамок.

Теперь следовало решить, что делать дальше. Сергей принюхался – из прорехи в Ковре тянуло кислотной вонью. Значит, Пятна никуда не делись – они здесь и ждут жертву.

Из того, что он слышал о повадках этих созданий (если вообще можно говорить о «повадках» куска плотоядной плёнки размером с половину баскетбольной площадки) выходило, что так просто они от него не отстанут. Если понадобятся – будут караулить несколько часов, может даже суток.

«…ну, ждите, ждите. А мы поищем другой выход…»

Сергей запустил руку в трофейную сумку – от боекомплекта «шайтан-трубе» осталась единственная бутылка. Чтобы прожечь дорогу до края Ковра – маловато.

Схема станции нашлась на доске, в комнатёнке, где сидели когда-то продавщицы транспортных карт. Судя по ней, имелось ещё два выхода, причём ближайший – совсем рядом, в другом конце подземного перехода. Но этот вариант отпадает: Пятна совсем рядом, и не стоит испытывать судьбу, затевая игру в кошки мышки.