Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

Проходит секунда и люди чувствуют, как что-то мягкое касается их лица, шеи, рук. Это первая реакция на поток излучения и расширяющегося от разогрева воздуха. К исходу второй секунды они чувствуют жгучую боль там, куда попадают прямые лучи от вспышки. Люди пытаются спрятаться от яростного света. Все бросаются в сторону от окон; многие открывают глаза, чтобы видеть, куда двигаться, но вокруг всё то же белое пространство без ориентиров.

На исходе четвёртой секунды в окна бьёт воздушная ударная волна. Она приносит с собой подземный гул, яростный свист и давящий грохот. Окна старые, с деревянной рамой: они влетают в помещение почти полностью. По людям бьёт шрапнель из стекла и щепок. Мало кто успел отбежать от окон – кому-то было физически трудно двигаться быстро, другие – натыкались на стоявших позади. Теперь воздушный поток всех толкает вглубь помещения, на пол, на стены, друг на друга. Давление в помещении резко вырастает до такой степени, что у людей лопаются барабанные перепонки, вваливаются глаза, раздуваются лёгкие и желудки, останавливаются сердца. Ещё мгновение – трескаются и вылетают стёкла из окон с противоположной стороны здания. Давление падает.

Оглушительный грохот ударной волны укатывается дальше, но остаются свист и вой – они раздаются из всех щелей и небольших отверстий, будь то пространство между дверным полотном и полом, вентиляционные решётки или сливное отверстие в раковине. Эти звуки сопровождают обратное движение воздушной массы после прохождения ударной волны.

Спустя несколько секунд: гул почти сошёл на нет, свист и вой прекратился, в коридорах и палатах – пыльная темень.

Пыль повсюду и за пределами больничных зданий; из-за неё не видно неба. Со строений больницы полностью или частично сорваны кровли. Стены почти все целы, а вот окна, хотя и разбитые, но всё же сохранились только с той стороны, которая оказалась тыльной к эпицентру взрыва. Впрочем, видны несколько уцелевших стеклопакетов в двух блоках, которые прошли недавно капитальный ремонт.

Пыльная мгла больничных коридоров постепенно наполняется звуками – люди приходят в себя. Крики, стоны и кашель. Даже те, кого не ослепило вспышкой, в эти мгновения вынуждены воспринимать окружающее пространство и себя на ощупь. Большинство людей живы, но многие ранены – с переломами, с ожогами. Стоит пошевелиться или натолкнуться на кого-то – и раздаётся крик боли.

А между тем приближается невидимый враг. Ветер несёт сюда радиоактивное облако!

Место действия: Московская область.

Андрей спросонья удивился этому непривычному звуку: сирена – да не одна, а множество. И сирены были не из тех, к которым он привык как современный городской житель, – полицейские, скорой помощи, пожарных – а завывающие… из какой-то прошлой жизни.

Анюта продолжала спать. Андрей осторожно поднялся с кровати, подошёл к окну и закрыл его. В спальне стало тихо… но звук-то не прекратился. Нервирующий звук. «Уж не война ли?» – подумал Андрей. Однако эта мысль о войне была не серьёзной, саркастической. Может, у кого-то в особняке установлена такая экстравагантная сигнализация?.. для психической атаки на воров. Забавно. Но кому такое в голову придёт? Элитный посёлок на Рублёво-Успенском шоссе, закрытый, серьёзные люди живут здесь…

Андрей был богат. Недавно он с женой Анной и детьми возвратился из месячной поездки по Европе вдоль средиземноморского побережья: Мурсия, Портофино, Кассис, Сан-Тропе, Канны, Монако… Останавливались в разных городах на два-три дня, загорали на пляжах, сидели до полуночи в ресторанчиках на набережных, вдыхая освежающий бриз, прогуливались по каменным узким улочкам, взбирались на утёсы; чтобы уединиться, выходили на яхте в море. Одну неделю провели в Ницце, где у них был собственный особняк, но обычно он использовался для проживания в зимнее время – с середины декабря до конца февраля. Именно в этом особняке, под присмотром старших родственников и нянек, оставались их дети – две девочки, Любаша и Верик. В Ницце же, где заканчивали отдых, отпраздновали день рождения Анюты, которая, кстати, была сильно моложе Андрея. Было около пятидесяти взрослых гостей, многие с детьми; пришлось снимать номера в отелях для части приглашённых друзей – особняк больше четырёхсот квадратных метров, но гостей ведь как в общаге не расселишь.

Здесь, на Рублёвке, дом тоже приличный: 300 квадратов площади, проект известного архитектора-дизайнера, три этажа, участок в полгектара с садом и цветником. Этаж супругов – третий, дети – на втором, там же гувернантка; на первом этаже столовая, гостиная и ещё несколько помещений. В пристройке к дому с отдельным входом остаются постоянно проживающие работники – семейная пара, Рахмон и Ольга. Рома, как обычно называли Рахмона, занимается садом и мелким текущим ремонтом, она – порядком в доме и готовкой; раз в неделю приходят уборщицы, в тёплый период – ещё и флористы.

Андрей накинул халат и взял со стола свой «айфон». Тот никак не реагировал на касание и нажатие кнопок; экран едва заметно светился. Оставив аппарат он спустился к детям на второй этаж. Девочки спали. Однако в постели старшенькой, Любаши, на одеяле лежал телефон и безостановочно вызванивал. Звук был настроен на малую громкость, поэтому ребёнка он совершенно не тревожил.

Андрей с Анной в ночной период переводили свои мобильники в режим недоступности. Супруги рано отходили ко сну и довольно рано вставали (в шесть утра). «Айфон» Андрея был настроен в ночное время принимать вызовы только от управляющего и матери, которая жила в Ницце. У Анюты была другая марка, и включался режим недоступности. Так у них повелось, по причине некоторых тревожных событий, происходивших ещё во время первой беременности Анюты.

Он зажёг малый свет и подошёл к кровати Любаши. Взял телефон, чтобы отключить его, и увидел, что вызов идёт от оператора, и есть ещё два непрочитанных сообщения от МЧС. Выбрал пункт «Принять вызов», поднёс трубку к уху… предупреждение о воздушной тревоге.

Сирены за окном и сообщения от телефонного оператора не сразу сложились в одну картину в голове Андрея. Он предположил, что на Любашином телефоне запущена какая-то недетская игра, а звук за окном сам по себе. Но сообщения от МЧС были совершенно недвусмысленны. Андрей почувствовал холодок между лопаток.

Скорым шагом он прошёл в соседнюю комнату с телевизором, включил его. Надпись: «Внимание! Воздушная тревога!» и звуковой сигнал. Ещё мелькнула мысль: «Кино, наверное, как уже в Англии было и ещё где-то в Европе», но сомнения быстро рассеялись. Этот телевизор был настроен на детские каналы, на большинстве из них мигало предупреждение, в том числе на английских и американских. Китайский и корейский каналы транслировали мультфильмы, а один из японских прямо на глазах Андрея прервал детскую передачу, появилась встревоженная женщина-диктор на фоне надписей с восклицательными знаками, выкрикнула несколько фраз, считывая их с монитора-подсказчика, – и бросилась вон из кадра!