Борис Батыршин - День ботаника

И кивнул на Лиску, с интересом наблюдавшую за происходящим.

Парни переглянулись и отпустили жертву. Потрёпанный проповедник подхватил шляпу с пола и шмыгнул за дверь. Сергей – он успел подойти и держался у Коли за спиной – отобрал у речника надорванный плакат. На большом листе мелованной бумаги был отпечатан красочный пейзаж: мужчина и женщина идут по колено в густой траве. На плечах у мужчины ребёнок, все трое улыбаются яркому солнцу. На заднем плане – заброшенные здания, подёрнутые ползучей растительностью, в небе птичьи стаи, на переднем плане – белоголовый орёл. И надписи на русском и английском языках: «Церковь Вечного Леса – путь в будущее человечества. Отриньте убогие костыли цивилизации!»

– Малый-то из ЦВЛ – сказал Коля, усаживаясь за столик. – Если бы я не вмешался, Шнайдер мог и покалечить, он их страсть, как не любит. Как-то на ВДНХ сцепились, так ему два зуба выбили и нос сломали. Вообще-то я его понимаю: мутные они какие-то, эти ЦВЛовцы, склизкие… Как начнут вещать на языках своих непонятных, извиваться – всё, беда, сливай керосин. Не иначе, злыми духами одержимы, хоть к шаману веди, чтобы изгонял!

Радиола снова заиграла. На этот раз из динамика звучала бессмертная труба Армстронга. Официантка, долговязая девица в кружевной наколке и передничке, поставила на столик кружки пива, тарелку жареной рыбы и блюдо с картошкой-фри.

– На языках – это не они, а пятидесятники. – отозвалась Лиска. – В Коломенском есть их община, маленькая, всего два десятка душ. И никакие они не одержимые – мирные, весёлые даже. Отец Михаил, их, правда, терпеть не может, но мы его не слушаем. Живут и живут, лишь бы не мешали никому.

– Отец Михаил? – Сергей оторвался от тарелки с жареным картофелем. – Тот, что в храме Вознесения служит?

– Он самый. Говорят, он на днях возвращается в Скит, вот мы и гадаем, кого на смену пришлют.

– Он у вас что, попадью не отыскал? – ухмыльнулся Коля-Эчемин. – Я слышал, попам не возбраняется.

– Ну и дурак, что слышал. – отрезала Лиска. – Это священникам не возбраняется, а скитские – монахи, в святости живут. Потому их и меняют время от времени. На Поляне соблазнов сам знаешь, сколько… А пятидесятников мы трогать никому не позволим, хоть отцу Михаилу, хоть новенькому. Леса на всех хватит, нечего! Кстати, Бич, ты, вроде, в Скит собирался?

– Ну да, а что?

– Да есть у меня двое, паломники из Замкадья. По-хорошему, надо бы их самой проводить, только я не хочу задерживаться. Высадить, довести до Скита, сдать с рук на руки отцу Андронику – это же полдня провозишься, а нам бы засветло миновать Чернолес. Раз тебе по пути, может, захватишь с собой? ЭЛ-А у них в лёгкой форме, я просмотрела анализы.

– А белку послать?.. – предложил Коля-Эчемин. – Монахи их бы и встретили на берегу!

Сергей покачал головой.

– В Скиту на этот счёт строго: новичков ждут у ворот, но ни шагом дальше.

– Почему? – удивился каякер. – С них что, убудет? От Скита до набережной всего ничего…

– Кто их знает? Не интересовался. Вот буду там – спрошу обязательно.

– Так поможешь, с паломниками? – нетерпеливо спросила девушка. – Тебе забот никаких, а мне ужас, как не хочется день терять.

– Помогу, куда от вас деться…

Лифт звякнул и остановился. Егор вышел из кабины и двинулся по коридору. На часах – 17.42, пятая пара вот-вот закончится. Времени полно.

Проснувшись утром, он не обнаружил в постели Лину. Девушка исчезла, оставив, правда, записку: «Сегодня занята, встретимся завтра. Заходи в библиотеку. Целую». И отпечаток губ красной помадой на уголке листка.

Оставалось предаваться сладостным воспоминаниям – ночь действительно была великолепна! – и клясть себя за то, что, размякнув от грибовухи и секса, рассказал подруге обо всех перипетиях прошедшего дня. В том числе, о задании, полученном от завлаба, о гибели Алёши Конкина, о Наине с её жутким ритуалом.

И, разумеется, о своём видении.

Лина выслушала его очень внимательно, задала множество вопросов. А под конец, взъерошила партнёру волосы и посоветовала выбросить всё из головы. История, конечно, подозрительная, но в Лесу и не такое случается. Что до лешака и его подружки-ведуньи, то эти двое давным-давно спятили от одиночества и отваров всяких подозрительных грибочков. И далеко не факт, что всё это случилось на самом деле, а не было плодом галлюцинаций, вызванных какими-нибудь курениями – в подвале ведь стояли жаровни? Вот и не стоит забивать голову мистикой, чтобы не выставить себя идиотом в глазах людей.

Но – утро вечера мудренее. Припомнив за завтраком все подробности кошмарного происшествия, Егор укрепился в решимости расследовать его до конца. Следствием чего и стали визит в лабораторию генетики, беседа с однокурсницей погибшего студента и последующее посещение общежития.

Комната, где обитал Конкин, находилась в дальнем конце коридора. Егор достал нож, намереваясь отжать дверь от косяка, и с удивлением обнаружил, что этого не требуется. Дверь была не заперта – она чуть приоткрылась и дразнила непрошеного гостя язычком замка в прорези металлической пластины.

Внутри царил полнейший кавардак. Выдвинутые ящики письменного стола, разбросанное по полу содержимое, перевёрнутая постель, книжный стеллаж отодвинут от стены. Комнату определённо обыскивали, причём наспех, второпях. И совсем недавно – вода из разбитого графина не успела подсохнуть или впитаться в истёртый паркет.

Егор подошёл к стеллажу, чтобы осмотреть книги, и едва успел отпрянуть. Хлипкое сооружение со скрипом наклонилось и повалилось на него, посыпались книги. Из щели между стеллажом и стеной – и как он сразу не заглянул туда? – выскочила человеческая фигура и метнулась за дверь.

Егор перепрыгнул через груду книг, выбил плечом дверь и кинулся в погоню. Он нагнал чужака на середине лестничного пролёта, на бегу переложил нож в левую руку, а правой толкнул в спину так, что тот с разгона впечатался в стену.

Это был щуплый парнишка, лет двадцати, с длинными волосами, собранными над левым плечом в длинный хвост. Едва заметный зеленоватый оттенок кожи и широкий, с золотыми узорами, браслет, выдавали в нём соплеменника Лины.

– Ну и что тебе там понадобилось?

Золотолесец затравленно переводил взгляд с лица преследователя на нож в его руке. Егор зловеще ухмыльнулся и поиграл лезвием.

– Сам расскажешь, или помочь?

Это было лишнее. Золотолесец взвизгнул и вдруг выбросил правую руку с пальцами, сложенными в «орлиный коготь», целя противнику в глаза. Егор инстинктивно вскинул руку с ножом, защищаясь от удара, кривое лезвие распороло предплечье беглеца, брызнула кровь – но было уже поздно. Шепотка порошка полетела ему в лицо, глаза пронзила жгучая боль. Егор попытался ухватить парня за руку, но тот уже сбегал вниз по лестнице, оставив позади заходящегося в кашле преследователя.