Георгий Старков - Ночь

Человек, которого здесь звали Изрл, находился рядом. Я сидела возле водоёма, опустив ноги в прохладную воду, а он стоял за моей спиной. По крайней мере, стоял там раньше — в темноте я не могла его видеть, а он умел перемещаться бесшумно (и очень быстро). С таким же успехом он мог сейчас сидеть возле меня, и я бы продолжала думать, что он находится там, где был раньше.

— Спасибо, — сказала я, вытирая рукавом слюну. Живот забурчал, присоединяясь к благодарности.

— Не за что, — учтиво ответил Изрл. — Мяса могло бы быть больше, если бы ты пришла к нам в день охоты. В этот день вся пещера выбирается наружу в поисках дичи. А так — жалкие остатки… Ты, должно быть, понимаешь, что мясо здесь жарю только я.

— Да, — я поморщилась, вспомнив о кровавом пире. Несколько секунд мы молчали, потом я вспомнила, что не представилась своему благодетелю.

— Меня зовут Анна.

— Хорошее имя. Человеческое. У меня наверняка тоже было когда-то.

— Ты не помнишь своего имени?

— Нет. Я потратил не один час, чтобы вспомнить его, но не смог.

— Слушай, — я повернулась на звук его голоса. — А как ты сюда попал? И когда? Где ты жил до наступления темноты?

— Темноты? — в вопросе чувствовалось недоумение.

— Ну да. Две недели назад — помнишь? Солнце село и не взошло.

Повисла пауза. Затем Изрл сказал, разделяя слова:

— Сколько я себя помню, в здешних краях всегда была темнота.

Я похолодела.

— Ты хочешь сказать… но… сколько ты здесь живёшь?

— Поначалу я считал дни и месяцы. Потом забросил это дело. Бесполезно. Думаю, не меньше пяти лет. Может, шесть. Или семь.

— Но этого не может быть, — мои мысли совершенно заплутали в лабиринте неразрешимых загадок. Я чувствовала, как теперь не тело, а разум трещит по швам. — Ведь две недели назад всё было хорошо… потом я проснулась, и…

— Не пытайся понять, — услышала я голос Изрла. — Здесь слишком много тайн. Я думаю, лучше принять всё, как есть, и не ломать попусту голову. В своё время я пришёл к такому выводу.

Я обхватила голову руками. Должно быть, Изрл прав. В течение всего своего путешествия я сталкивалась с непонятными, необъяснимыми вещами. Как я смогу их понять? А если пойму — что в моих силах сделать? Проще прекратить себя мучить и смириться.

Но это свербящее чувство, засевшее в мозгу — чувство неправильности, исковерканности, — не оставляло меня. От него нельзя было отмахнуться.

— Расскажи о себе, — попросил человек, который стоял в темноте. — О том, где ты жила раньше. Каким был твой мир. Может, мне удастся что-то вспомнить, когда я услышу…

Я опустила руку в прохладную воду. Течение щекотало ладонь. Мне не очень хотелось вспоминать о прежних днях, потому что воспоминания приносили тоску. Но раз Изрл просит… Я закрыла глаза.

— Я жила в городе, — сказала я. — В маленьком городке в лесу. У меня были родители, мать и отец. То есть… — я запнулась. — Они у меня есть и сейчас. Просто что-то случилось со мной, а с ними, наверное, как раз всё в порядке…

Словно прорвалась тонкая плотина, яркие образы режних солнечных дней хлынули на меня волной, и я едва не захлебнулась в их устрашающем натиске. Летние ужины на залитой светом кухне, шоколадный пудинг, который мама умела готовить так, как никто другая. Беседы с отцом в его комнате, совместный просмотр телевикторин. Наши походы по магазинам, наши пикники в Зелёной Роще, поездка в Диснейленд пять лет назад…

А ещё я снова почувствовала тот сладковато-кислый вкус во рту, которым закончилось моё безбедное существование. Апельсиновые дольки, ломтики солнечного света, которые я приняла из рук матери, прежде чем отправиться спать. Я провела языком по нёбу, чтобы прогнать терпкий цитрусовый вкус, но он остался гореть в каждой ранке на языке.

Не плакать, сказала я себе. Не здесь и не сейчас. В другое время я, может, и поревела бы, но мне не хотелось выглядеть так перед Изрлом. Тем более что он ждал моего рассказа.

Стараясь не выдать дрожи в голосе, я вкратце пересказала ему свою историю. Конечно, не стала останавливаться на таких несуразностях, как духи, обитающие в замке, или сказка об Осевых часах. Зато рассказала о часовых стрелках, сорванных с ратуши, о своём противостоянии с волком, о Киппи, о Тейлоре Гранте. Он ни разу меня не перебивал, даже тогда, когда я теряла нить мыслей и оставляла что-то без должного внимания.

— Потом я увидела этих… — я запнулась, подбирая слово, но решила, что лучше называть вещи своими именами. — … монстров. И потеряла сознание. Когда очнулась, была уже здесь.

— Да, — отозвался Изрл медленно; кажется, он над чем-то раздумывал. — У нас как раз была вылазка на поверхность, и мы наткнулись на тебя. Хорошо, что я подоспел. — Он замолчал, потом добавил извиняющимся тоном. — Они до этого несколько дней ничего не ели.

Меня зазнобило, но в темноте Изрл этого не заметил.

— Я хочу сказать, — продолжал он, — что они не так кровожадны, как ты могла подумать. И разум у них есть, только… подавленный их естеством. Я живу с ними много лет и хорошо изучил их.

— Я понимаю, — сказала я, а сама вспоминала плотоядную ухмылку Трехногого.

«Этой твари я никогда не буду симпатизировать. Никогда».

— Когда я впервые увидел их, тоже был в ужасе, — голос Изрла потеплел. Я могла бы биться об заклад, что он сейчас с нежностью смотрит в стороны тёмных углов, где притаились наши сопровождающие. — Хотя я ничего не помнил из своей прошлой жизни, у меня с собой кое-что было. Двустволка с полным патронташем. И я не забыл, как ей пользоваться.

Я легко могла вообразить ужас примитивных тварей перед «огнедышащей палкой». Скольких, интересно, пришлось убить Изрлу, прежде чем они признали за ним господство?

— Я стал их вожаком. Они поначалу боялись меня и ненавидели, и я ни один день не мог провести спокойно. Приходилось засыпать в обнимку с ружьём. К тому же зарядов у меня было мало, и я боялся, что в случае общего бунта не смогу отбиться. Но этого не случилось. Я научил их поддерживать огонь — до меня они грелись только возле источников горячих испарений. Я учил их вести организованную охоту и отбиваться от подземных хищников. Такие тут тоже водятся, знаешь. Не думаю, что подобные чудовища существуют в том мире, где я жил раньше.

Я боязливо оглянулась через плечо — а вдруг, пока мы разговариваем, эти хищники уже подкрадываются к нам? Но я ничего не увидела. Извечная, гнетущая темнота владычествовала в подземелье.

— Как они к тебе относятся сейчас? — спросила я.

Изрл, кажется, улыбнулся:

— Принимают за бога. По крайней мере, большинство. Есть и такие, кто хочет оспорить власть чужака. Видишь ли, до меня у них главными в племени считались продолжатели рода. Не все они способны к воспроизведению потомства, поэтому тот, кто может сделать детёныша самкам, пользуется среди них практически неограниченным авторитетом. Сейчас среди них только один продолжатель рода, и большой опасности ждать от него вряд ли стоит. К тому же он из смышлёных… Понимает, что я нужен племени. Конечно, я на всякий случай всегда начеку.