Георгий Старков - Ночь

Голос того, кто остановил Трехногого, был низким и хриплым. Я ничего не поняла, но уловила общий тон — спокойный и властный; так говорят те, кто облечён властью. Трехногий сердито урчал, потом затих. Когда его визави закончил говорить, монстр нехотя двинулся от меня прочь. Стало светлее, на земляных стенах снова затанцевали красноватые сполохи. Я попыталась рассмотреть, кто мой избавитель, но голова шла кругом от пережитого страха и отвращения. Поняв, что нахожусь в безопасности (хотя бы временно), я закрыла глаза.

Когда я проснулась, свет костров стал намного слабее. На потолке пещеры колыхался одинокий бледно-жёлтый зайчик в форме овала. Я посмотрела в центр пещеры. Костёр догорал. Вокруг него в разнообразных позах расположились на ночлег твари. Некоторые спали молча, иные издавали храп. Один из этой компании бодрствовал даже сейчас: мелкий монстр с выступающими наружу зубами, которого пинал в прошлый раз Трехногий. Он сидел в семи шагах от меня, подобрав ноги под себя, и задумчиво смотрел на костёр, покачиваясь вперёд-назад. Угли внутри рва краснели глазами демона. Я смотрела на эту картину около минуты, потом попыталась сглотнуть слюну и тут же зашлась в коротком сухом кашле. «Часовой» тут же обернулся ко мне. Я стиснула зубы, не давая кашлю продолжаться, но было поздно. Монстр вскочил на ноги и засеменил в мою сторону. Никто из спящих не шелохнулся.

Я попыталась встать, хотя знала, что обречена на провал. Мышцы были обезвожены, а кожа стала шершавой и едва ли не слоистой. Я чувствовала себя высушенной мумией.

Монстр остановился в шаге от меня. Лицо его было плохо видно, но мне показалось, что он смотрит на меня с тревогой и заинтересованностью. Это меня приободрило. Я решила попросить у него воды. Пить хотелось до колик в желудке.

— Вода, — сказала и закашлялась снова. — Пить…

— Оа, — дружелюбно кивнул монстр. Он улыбнулся, и зубы выступили изо рта ещё больше. — Оа. Ить.

Я была близка к отчаянию. Неужели я так и умру от жажды, лёжа здесь?

— Вода, — повторила я и облизнула губы, стараясь делать глотательные движения. — Вода…

— Оа, — согласился он и наклонился ко мне, будто хотел расслышать лучше. В нос ударил кислый запах мочевины. Тем не менее, сильного отвращения я не испытала. — Оа.

«Он не понимает. Никто здесь не понимает меня». Будь в теле жидкости чуть больше, я бы заплакала.

Но, как оказалось, суть моей просьбы Длиннозубый всё-таки уразумел. Немного выждав, он повернулся и заковылял прочь. Я потеряла его из виду и стала оглядывать спящих тварей. Какой из них мог быть тем Главным, который избавил меня от навязчивого внимания Трехногого? На вид все они были на редкость уродливыми, и выделить кого-то одного я не могла. Трехногий распластался на спине справа от костра, раскинув ноги по сторонам. Толстый живот монстра вздымался и опадал. Возле него лежало чудо-юдо с наростом на спине, форма которого подозрительно напоминала младенческую фигуру. Я зажмурилась. Куда я попала? Что это за выродки? Место им в страшных сказках и в зонах радиационного заражения, которыми нас пугает телевидение, но… здесь? Что со мной будет?

Костёр затрещал, зайчик на потолке пещеры пустился в пляс. Из сумрака дальней стороны пещеры выплыл Длиннозубый. Он что-то нёс на руках, подняв высоко перед собой. Какой-то камень. И при этом лыбился так, что зубы обнажились до корней. Ступал он тихо, чтобы не будить сородичей.

Он пришёл ко мне, и я увидела, что в руках у него действительно камень — цельная глыба круглой формы. С одной стороны глыбы было углубление, там плескалось что-то, переливающееся рябью в свете костра. Пальцы Длиннозубого неловко скользнули по боку этой самодельной чаши, и жидкость выплеснулась на моё лицо. Я высунула язык и слизнула капли с подбородка. Вода. Должно быть, монстр ходил к источнику воды. Желудок встал колом внутри живота.

— Оа, — удовлетворённо сказал монстр и положил чашу на мою грудь. Вес камня мешал дышать (особенно после недавнего издевательства над лёгкими со стороны Трехногого). Но я тут же вцепилась пальцами в бока чаши и начала накренять её, ибо поднимать камень не было сил. По дороге добрая половина живительной влаги пролилась, но я всё-таки донесла какую-то её часть до рта. Большего наслаждения я не испытывала в жизни. Я глотнула всего четыре раза, прежде чем вода кончилась. Потом последовала реакция — надсадный кашель, рвотные позывы и зелёные искры перед глазами. Чаша свалилась на землю. Длиннозубый быстро присел и поднял её.

Первой мыслью, когда я откашлялась, было: «И это ВСЁ?». Вода вернула мне чувства: если раньше я не ощущала ничего, то теперь тело наполнилось тяжестью, а рот начал гореть, словно изъеденный кислотой. Я подняла глаза на Длиннозубого. Он продолжал улыбаться.

— Оа, — сказал он.

— Да, — ответила я. На этот раз голос был совсем другим. — Вода. Принеси ещё. Пожалуйста. Воды…

Не говоря ничего, он отправился на второй поход, и за это я в него почти влюбилась. Правда, благодарность быстро затмили другие, гораздо более приземленные и неприятные ощущения. Голод, например. Организм понял, что его не собираются обрекать на смерть, и с облегчением возобновил свои требования. Воды. Еды. Справить нужду. Размять окаменевшие мышцы. Но я была слишком слаба, чтобы что-то делать.

Когда Оа (так я про себя нарекла Длиннозубого; хоть какое-то имя в этой безымянной толпе) вернулся во второй раз, мне удалось не пролить ни капли воды из чаши. И пила я медленнее, с расстановкой, чувствуя кончиком языка немного солёный привкус. Истерия желудка прекратилась. Я бы не отказалась и от третьей чаши, но решила, что испытывать далее благосклонность монстра, пусть и такого обходительного, не стоит.

— Спасибо, — сказала я, положив чашу на землю. — Большое спасибо.

Он опять заулыбался, и эта улыбка, которая иному не приснилась бы в страшном сне, показалась мне приятной. Я опёрлась локтями о землю и попыталась присесть. Голова кружилась, но мне наверняка удалось бы подняться, если бы не Оа, который довольно грубо толкнул меня обратно. Земля под головой была мягкой, так что при падении я не поранилась. Оа перестал растягивать губы в улыбке. Корни зубов спрятались за серыми губами. Он дважды покачал головой, ясно давая понять — вставать нельзя. Страх снова вполз в мой разум ледяной струёй.

«Что они хотят со мной сделать?».

Монстры спали, а вода ненадолго дала мне какие-то силы. Может, когда они проснутся, шанса убежать уже не выдастся. Если бы не длиннозубый часовой, который каланчой высился надо мной, я бы кое-как встала и искала выход из этой пещеры…

Кстати, а пещера ли это? Я нигде не видела каменных сводов — только земля, мягкая и местами осыпающаяся. Должно быть, это подземное укрытие по типу землянки, только очень большое.