Георгий Старков - Дневник Кати Громовой

Я хотела пойти в Дом печати пешком — он находится не так далеко от интерната. Но когда я хотела выйти из двора, часовой у ворот спросил, куда я иду. Он посоветовал мне подождать десять минут и поехать в Дом печати на машине, потому что туда как раз собираются отвезти вещи и документы. В итоге я поехала с ними. По пути заметила, что в центре трупов на улицах нет. Военные мне объяснили, что есть отряды, которые убирают мертвецов с улиц и квартир и отвозят их за город, где закапывают в больших могилах. Нужно успеть убрать большинство трупов в городе до конца зимы, иначе они начнут гнить на тепле, и дышать в городе станет невозможно.

В Доме печати посмотрели на моё направление и отправили меня в отдел регистрации и учёта на пятом этаже, сделав приписку на удостоверении, что я здесь буду работать. Это было удивительно: после месяца темноты и холода я вдруг попала в настоящий офис! Тут есть электричество (не слабое, как в интернате, а настоящее), и компьютеры, и принтеры, и батареи работают на всю мощь… Впрочем, мне сразу сказали, что ТЭЦ и котельные работают в режиме очень строгой экономии, так что в Доме печати можно рассчитывать на такой рай, потому что здесь военные сосредоточили почти всё управление городом. Есть ещё несколько зданий, куда дают свет и тепло, но там всё по минимуму.

Честно говоря, сначала я растерялась — на пятом этаже на первый взгляд была полная неразбериха: все бегали вперёд-назад, везде валялась куча бумажек, постоянно приходили какие-то люди и требовали выдать им то и это — какие-то справки, данные и т. п. Когда главная по отделу Зульфия Абаевна (надеюсь, я правильно написала её отчество) посадила меня за компьютер и сказала, что я буду вести учёт продуктов, я испугалась, что так ничего не пойму и меня наругают. Но Зульфия Абаевна оказалась очень милой — она постоянно подходила ко мне, как только выдавалось время (а дёргали её часто), показывала, что и как нужно делать, отправляла ко мне других, чтобы они мне тоже помогли. К вечеру я более-менее разобралась: там стоит программа «1С», в которую нужно заносить записи о новых найденных продуктах, а потом помечать, что они закончились или испортились, если приносят соответствующие бумажки. Вроде всё просто, главное — запоминать номера бумажек и искать по ним в компьютере. Ну, я пока именно так поняла. Может, потом, когда я стану более опытной, меня научат и другие вещи делать.

О тех, кто работает в нашем отделе, писать пока не буду, потому что устала, да и не успела вчера толком со всеми перезнакомиться — вся была в работе. Бездельничать там не дают, постоянно приносят новые бумажки. Зульфия Абаевна сказала, что наша работа очень важная: пару недель назад, ещё до того, как военные наладили учёт, везде был полный бардак, а сейчас можно хоть как-то управлять городом. Так что лениться нам нельзя. Да я и не собираюсь — насиделась за прошлый месяц.

Так, что ещё? Ах да, меня устроили на второй этаж Дома печати, тут что-то вроде гостиницы для тех, кто работает в здании и не должен надолго отлучаться. Вечером кормили хорошо: хлеб, картошка с котлетами, масло, даже леденцы. Меня отпустили в 10 часов вечера, и я съездила с очередной машиной обратно во двор интерната. Марта не появилась, хотя я ждала её почти час. Надеюсь, сегодня нам удастся встретиться: мне ужасно интересно, как она там.

Прости, что не пишу каждый день, дорогой Дневник — устаю на работе так, что хоть на руках выноси. Но сегодня что-то проснулась раньше всех и не могу уснуть, так что сейчас самое время поделиться с тобой впечатлениями.

Сначала плохая новость: Марту за всё прошедшее время я так и не увидела. Как уехала в комбинат питания, так и пропала, хотя в первые два дня работы я ходила в интернат, как мы и договаривались. Хотела съездить на сам комбинат, но туда машины ездят в основном по утрам, чтобы забрать продукты, а я в это время работаю. Надеюсь, скоро всё-таки пересечёмся, а то так и потеряться можно.

На работе полная загруженность с утра до вечера. Бумаг всё больше, потому что выживших тоже становится больше — каждого надо учитывать, включать его в план питания, заселения, трудоустройства и т. д. Из-за того, что я в математике не очень, сначала я «плавала» по части всех этих сумм и процентов, но теперь более-менее разобралась. С одной стороны, напряжёнка жуткая, но это лучше, чем сидеть в доме Марты — теперь, просыпаясь утром, я знаю, что мне есть чем заняться, есть с кем поговорить, и что моя работа помогает людям.

Я теперь отвечаю не только за учёт продуктов — Зульфия Абаевна ещё поставила меня на учёт собранных трупов и их «утилизации» (они так это называют). Я не хотела этим заниматься, но З. А. на меня рассердилась и сказала, что не время капризничать, когда людей не хватает. Наверное, она права, тем более что нам приносят только бумаги с числами, но всё равно как-то это мерзко. Но я молчу — не только мне сейчас тяжело. Стараюсь смотреть на все эти документы просто как на числа и подписи.

Кстати, я теперь всё-таки не совсем одна: вчера ко мне в помощь приставили девчонку, которую зовут Лена Рыбкина. Ей всего тринадцать, она совсем недавно присоединилась к выжившим, а до этого сидела в квартире с мёртвыми родителями, ела консервы, которые они успели запасти. Худая просто жуть, кожа да кости, совсем изморенная. Но девочка смышлёная: я её за день успела научить между делом почти всему, что умею сама. Надеюсь, теперь, когда нас двое, справляться с работой будет легче.

Так, уже подъем, а я толком не успела ничего написать. Ладно, продолжу потом, а сейчас — на завтрак.

Доброе утро, Дневник. Сегодня я опишу своих коллег. Я с ними более-менее познакомилась и уже не путаю их, так что теперь можно.

Начальница нашего отдела — Талеева Зульфия Абаевна. Хорошая тётенька. Напоминает мне нашу школьную директрису Ирину Семёновну, такая же строгая. Может и наругать, но только по делу. Пару раз мне тоже попадало, но я не обижаюсь. Вообще, все у нас её очень уважают, говорят, что она вначале почти в одиночку держала весь отдел — тогда даже военные не думали, что учёт так важен, и людей не давали. Потом до них дошло, и они стали бегать к ней каждую минуту.

Замов двое — Ирина Антоновна (фамилию пока не знаю) и Иванова Анна Рудольфовна. Они помогают З. А., разговаривают с приходящими военными, дают мне и другим задания. Я с ними особо не разговариваю, но вижу часто. Ирина Антоновна какая-то истеричная, чуть что, начинает орать, она мне не нравится. Анна Рудольфовна, наоборот, очень спокойная, такая себе тихая бабуля. Если мне надо что-то сказать замам или спросить, я подхожу именно к ней. Да и не только я. Но вообще, я понимаю Ирину Антоновну — работа у замов нервная, приходящие к нам люди бывают разные. Если бы я была на её месте, то наверняка тоже начала бы истерить.