Ник Перумов - За краем мира

"Извини. Но я могу говорить с тобой только так. Пред- слава, сестра моя меньшая, она умеет лучше. Старшая сестрица наша — ещё лучше. Ну а я… вот так. Нечасто нужда приходит".

"3-здравствуйте, мэм", — испуганно подумала Молли.

Голубые глаза женщины казались спокойными и умиротворёнными. И почему — то это пугало больше, чем суровый взгляд раненой Младшей.

"Средняя. Так и зови. Ну, или Вольховной. Средняя и сестра, а так — то нас трое. Меньшую, Предславу, ты уже знаешь. Она за перевалом воюет. А я здесь целительствую".

"О-очень приятно, госпожа Средняя…" — страх упорно не уходил.

"Боишься меня — и правильно делаешь, — невозмутимо сказала целительница. — А только я всё равно скажу, по — настоящему — то бояться надо не нас с Предславой, а старшую нашу сестру. Вот уж где страх, так там уж страх… — Она даже головой покачала. — Ну да тебе про то думать не надо. Вести Предслава мне отправила. Буду тебя учить, как в себя придёшь".

"Чему учить, госпожа Средняя?"

"Как это чему? Силой своей управлять, конечно же! Предславе не до того, да и не любит она с вашей сестрой возиться. Ей бы в бой, ей бы в драку, а об остальном и думать не хочет. — Целительница аж головой покачала с осуждением. — Так что со мной будешь. И кошка твоя. Пусть мышей ловит, а то спасу нет".

"Госпожа… а… а Всеслав? А Волка?"

"Беспокоишься, девочка? — тонкие губы целительницы слегка улыбнулись. — С ними всё в порядке, особенно со Всеславом. Что ему, медведю, одна — единственная пуля? Застряла в мякоти, кость не задета".

"А Волка? С ней… было плохо, госпожа".

Целительница помолчала, а губы сжались плотнее, так же как и пальцы на ладони Молли.

"Почувствовала? Да, не ошиблась в тебе Младшая, ой, не ошиблась… Плохо было с Таньшей, совсем плохо. Она ведь что сделала? Силу свою отдавала, вас прикрывая, снег чтобы поднялся. Прикрыть прикрыла, но сама слишком много отдала. Цена магии — говорила тебе Младшая?"

"Г-говорила…"

"Вот она тебе и есть, цена эта… Не рассчитала Таньша наша и себе плохо сделала, да и кое — где ещё возмущение поднялось тоже…"

Последние слова врачевательницы Молли пропустила мимо ушей — в голове были одни Волка со Всеславом.

"Госпожа… Предслава Вольховна мне говорила, что, если слишком много магии отдать, можно… можно…" — задрожала Молли. Нет — нет — нет, пусть — пусть — пусть с Волкой всё будет хорошо!

"Правильно тебе Меньшая всё говорила. Силу отдавать — это как кровь из себя выпускать. Слишком много вытечет — и никакие лекари уже не помогут. Волка едва- едва с последней не рассталась. Но ничего, мы успели. Захватили вовремя".

Молли выдохнула, закрывая глаза. Живительно даже, какой вес свалился с её плеч.

"Таньша лежит. Спит. И пусть спит. А тебе вставать скоро. За дело приниматься".

"Госпожа… а Всеслава — Всеслава видеть можно?"

"Ишь ты, — чуть усмехнулись голубые глаза. — Беспокоишься, девочка? Ладно, как встанешь да поешь, отведу тебя туда. Учить сегодня всё равно не буду, а по городу тебя водить времени нет, иных дел хватает. Раненых слишком много".

Молли сжалась под одеялом.

"Мне… мне очень жаль, госпожа". Называть немолодую целительницу просто Средней у благовоспитанной мисс Блэкуотер не поворачивался язык.

"Об этом, — сухо сказала целительница, — после толковать станем. А пока что вставай. Одежда тебе вот, на лавке. Твоя вся грязная, не наденешь, к людям добрым не выйдешь. Не бойся, никуда не денется твоё".

"Таньша грозилась… меня в дом мытья какой — то отвести", — вдруг со слабой улыбкой вспомнила Молли.

"Ну, раз грозилась — постараюсь её на ноги поставить. Вот уж тут жизнь тебе мёдом не покажется!" — в шутку пригрозила целительница.

"Госпожа… а нет ли здесь тех, кто знает… мой язык? Имперский то есть?"

Вольховна Средняя вздохнула, покачала головой.

"Кто речь твою ведает — все там, за перевалом. Здесь я одна такая. Да ещё Старшая, но к ней за подобным делом не ходят".

"А… а за чем к ней ходят, госпожа?"

"Много будешь знать — скоро состаришься, — отрезала Вольховна, но глаза её отнюдь не сердились, а смотрели на Молли теперь с какой — то непонятной жалостью. — Вставай, одевайся да есть приходи. Кошку — то твою как кличут?"

"Ди. Диана, госпожа Вольховна".

"Ох, и режет же мне слух эта твоя "госпожа", но да с вами, нордйоркцами, дурь эта не скоро проходит. Ди свою пусти в погреб, давеча мыши там скреблись, и погадки их я видела".

Целительница отпустила руку Молли, и голос её в голове тотчас умолк. Улыбнулась, кивком указала на кучку одежды подле кровати и вышла, низко поклонившись притолоке и плотно прикрыв за собой дверь.

— Всеслав!

— Молли. — Он приподнялся с постели. Исхудавший, волосы всклокочены, щёки ввалились.

Молли замерла на пороге крошечной комнатки с занавешенным окном. Там стоял приятный, покойный полумрак, на длинных полках вдоль стен — книги в тяжёлых кожаных переплётах.

Мальчишка поморщился, садясь, рука его невольно скользнула к бедру.

Молли прикусила губу. Она хотела его видеть… а теперь не знала, что делать.

Вольховна Средняя вынула пулю. Как объяснила целительница, "заставила саму выйти". Молли ощущала, как там, под повязками, что — то бьётся, мерно и ритмично, словно второе сердце. Бьётся и словно бы светится, но незримым для других светом.

— Ты заметить, — сказал Всеслав на имперском, опять используя исключительно инфинитивы. Сказал с видимым удовольствием. — Сильная… volshebnitsa.

Он казался довольным и умиротворённым, словно человек, закончивший наконец — и закончивший успешно — тяжёлую и опасную работу.

Похоже, ей стали заметны плоды усилий госпожи Вольховны Средней.

— Ты в порядке? — шагнула к нему Молли. Перед глазами проносились картины — могучий медведь, несущий её на себе сквозь снег и ночь, сквозь пули и осколки…

В носу защипало. Очень захотелось всхлипнуть. Ещё сильнее захотелось просто его обнять, этого медведя, до конца спасавшего её, волшебницу, которую он должен был доставить к своим — и непременно живой.

— Я в порядке, — подтвердил Всеслав, улыбаясь ещё шире. — Одежда… твоя… красиво… — улыбка исчезла, он с неудовольствием помотал головой. — Плохо знать твой язык.

— Я тебя научу, — медленно сказала Молли. — Если ты захочешь. А ты научишь меня твоему.

Всеслав на миг сощурился озабоченно, потом кивнул.

— Я понял. Хорошо.

— Ты использовал правильное время! — подбодрила его Молли.

— Садись, — Всеслав указал ей на лавку напротив постели.

Кое — как, сперва с пятого на десятое, но потом понимая друг друга всё лучше и лучше, они старались объясниться. Начинали об одном, перескакивали на другое, когда осознавали, что собеседник теряет нить разговора, когда слова становились слишком сложными.