Ник Перумов - Сталь, пар и магия

Братцу Билли, против всех ожиданий, в шайке Билла Мюррея понравилось. Наверное, потому, что все мальчишки относились к нему и Молли с немалым пиететом. «Живое железо прошли», — передавалось шёпотом.

Младших Билл Мюррей с собой на дело не взял.

— Останетесь вот с Билли. Поможете освоиться. Да смотрите, не драться! Узнаю — так отхожу, в Особом Департаменте не узнают! О, молодец, Блэкуотер, отлично выглядишь, то, что надо!

Молли облачилась в подобранный вчера наряд. Весна наступала, но холода уходили медленно, и нордйоркцы не торопились расставаться с тёплой одеждой.

Сам Билл тоже приоделся — приличное пальто, почти новая шапка, штиблеты, клетчатые штаны.

— Ну, идём, Блэкуотер. По дороге объясню тебе, что нужно сделать…

Мюррея Молли слушала безо всякого азарта, с тяжким предчувствием. Всё это было неправильно. Конечно, она читала множество книг про благородных разбойников, отнимавших у богатых и раздававших добычу бедным, но вот оказаться самой в этой роли…

Мальчишки у Билла Мюррея собрались самые разные. По большей части — злые, скрытные и обожавшие ругательства. Конечно, они не были виноваты — так жизнь вывернулась, им не повезло родиться в семье доктора, или инженера, или хотя бы заводского мастера.

Молли не спрашивала, кто из этих ребят сумел бежать от пресловутой релокации, хотя очень, очень хотела бы расспросить, как им это удалось. Ведь в конце концов теперь ей, — когда сумеет укрыть братца в безопасном месте, когда убедится, что ему ничто не угрожает, в том числе и его собственная магия, — кто знает, вдруг ей удастся отправиться на юг и выручить Сэмми?..

Большой рынок встретил их людским водоворотом. Очистившие на время воздух Норд-Йорка ветры стихали, вновь возвращалась гарь, многие горожане успели снова нацепить маски. Молли последовала их примеру.

Она редко бывала здесь. Мама вообще не посещала рынки, Фанни делала закупки в «приличных» магазинах на Плэзент-стрит и соседних улицах. На рынке Молли бывала только с папой, когда он брал её с собой, отправляясь по каким-нибудь делам.

Большой рынок был и впрямь большим. Если взглянуть на него сверху, получался крест, словно два продолговатых здания наложили одно на другое. Почти всё пространство стен занимали окна, гордость Норд-Йорка, они предназначены были пропускать дневной свет, но копоть покрывала их так быстро и так густо, что все усилия городских мойщиков пропадали даром и внутри всё равно царил полусумрак.

Отлитые из чугуна решётки, причудливые водосточные трубы, чугунные же фигуры горгулий, усевшихся на карнизах и крышах. Вдоль стен тянулись трубы, свистел пар, толкая тележки с мешками, ящиками, коробами, корзинами, бутылями и прочим товаром. Сменяли одна другую лавки, очень простые: поперечный прилавок, за ним — торговец, а ещё дальше, у него за спиной — занавес, за которым он держал товар. Шум, гам, толкотня, всюду толпа, сквозь неё пробираются надменные слуги из богатых домов, зачастую — в ливреях с гербами хозяев; есть и множество люда, одетого попроще, особенно женщин, яростно торгующихся над тушками кур, гусей или индеек, над рядами яиц, брусками масла, бидонами молока и пучками блёклой зелени.

Конечно, покупала здесь не полная беднота. На Большой рынок ходили жёны механиков и мастеров, десятников, рядовых техников, армейских сержантов и вообще тех, у кого водилась хоть кое-какая монета.

Здесь продавали далеко не одни лишь продукты, нет. Тут можно было купить сапоги и ремни, куртки и портупеи, ножи и инструменты, револьверы и патроны, лампы, портсигары, машинки для обрезания сигар, машинки для чистки трубок, машинки для… словом, для всего, чего угодно.

Винтовки, палаши, сабли, экзотические кривые ятаганы, привезённые с дальнего юга, топоры и топорки, многолучевые метательные звёздочки, игольчатые дроты, луки, арбалеты, популярные до сих пор; игрушки, посуда, светографии, кофейные и шоколадные заведения — глаза разбегались!

У каждого входа в здание рынка торчало по круглой афишной тумбе; Молли невольно задержала взгляд на расклеенных объявлениях — и услыхала, как Билл Мюррей рядом с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

На огромной, занимавшей половину тумбы, афише красовалась она, Молли Блэкуотер, безо всяких очков и масок. Официальная школьная светография.

Молли едва заставила себя не пялиться на плакат. Билли Мюррей тоже отвернулся, поглубже засунул руки в карманы да принялся высвистывать нечто залихватское.

Остальные мальчишки, отправившиеся с ними — всего трое, — тоже это заметили, да и мудрено было бы не заметить! Молли могла только поразиться, с какой быстротой Особый Департамент сумел всё устроить — напечатать плакат с нею и расклеить, наверное, по всему Норд-Йорку…

Молли втянула голову в плечи, невольно озираясь в поисках бобби или департаментских, но никого не увидела. Лишь немедля получила тычок от Мюррея прямо в рёбра:

— Не жмись, глупая! У тебя такой вид, словно ты только что кошелек спёрла и не знаешь, куда спрятать!

Он был прав. Молли с усилием распрямила плечи, гордо задрала нос.

— Ну-ка, Гарри, — бросил через плечо Билл одному из сопровождавших их парней, — сбегай-ка к тумбе, глянь, чего они там пишут…

Тощий Гарри с длинным лошадиным лицом и унылым носом молча кивнул и расхлябанной походкой уличного сорванца направился к тумбе. Молли мельком подумала, что он слишком бросается в глаза, — полиция Норд-Йорка не жаловала малолетних бродяжек, всех их ждали в лучшем случае приюты, а в худшем — ничем не отличавшиеся от тюрем работные дома.

Сам Билл, Молли и ещё двое мальчишек — Робин и Уэсли — продолжали без лишней спешки шагать ко входу в рынок.

— Всё помнишь, Блэк… всё, в общем, помнишь?

— Помню, — мрачно отозвалась Молли. Ей очень не хотелось внутрь.

Подоспел Гарри, широко ухмыляясь щербатым, словно у настоящего каторжника, ртом.

— Награду сулят. Ба-альшую! Двадцать пять тысяч фунтов. Мол, опасная магичка, на дороге к гибели. Требуется немедля обезвредить.

— Чепуха это всё! — возмутилась Молли. — Ничего я не собираюсь погибать! И никакая я не магичка, не ведьма!.. Врут они всё, Билл, сам же знаешь, что, бобби тебе не врали?

— Да само собой, — беззаботно откликнулся Мюррей, хотя глаза его алчно блеснули. — Пусть хоть сто тыщ сулят, кто ж им поверит? Верно, парни?

— Верно, мастер Билл!

— Вот и я так думаю. Кто полицейским крысятничает — с теми у нас разговор короткий. Ну, пошли, дело сделаем — и назад! А потом и гульнуть можно будет!

Они оказались внутри. Людской поток подхватил их, потащил вперёд, мимо прилавков с товаром, мимо продавцов и покупателей, весов и гирь, безменов и поддонов, в запахи гнили, требухи, крови, машинного масла, угля, гари, парфюма — адской невообразимой смеси, что царила под крышею Большого рынка.