Владимир Буров - Небо в алмазах

– Тоже.

– Я только после работы, ибо так-то нам нельзя трахаться с гостями.

– Я только выпить предложил.

– Это одно и тоже.

– Хорошо, раздевайся.

– Мы еще не пили, я минут через тридцать принесу еще бутылку.

– В запотевшем кувшине?

– Да.

– Почему так долго?

– Могут заметить остальные гости.

– Могут отнять?

– Нет, но!

– Подождите, я догадаюсь: получить тоже самое, но без двойной переплаты!

– У вас ума хватило бы раздеть меня, а потом опять одеть.

Ресторан еще не закрылся, но и Щепка, и Кали, и еще какая-то телка пошли на берег, где был пляж, купаться. Куда делся Че – неизвестно.

Ма брел вслед за ними до тех пор, пока один парень не приотстал и посоветовал отвалить.

Ма вернулся в какой-то один из двух домов – верхний или нижний, – так он подумал, и принял решение:

– Они не считают его за человека.

Он поднялся в мезонин и к своему удивлению увидел Че, про которого думал, что он тоже ушел трахаться на берег моря.

– Что ты здесь делаешь? – спросили они одновременно.

– Они тебя тоже боятся? – спросили они еще раз вместе.

– Ко мне они уже привыкли, – сказал Че, – но всё равно немного боятся и, чтобы вспомнить юность ходят на пляж с ублюдками.

– Скотство.

– Да.

– Надо что-то делать.

– Человека Будущего, вы считаете?

– Именно, именно, дорогой мой, Че, люди не должны лазить друг другу в жопу, чтобы получать при этом удовольствие, ибо.

– Ибо? – Че тоже посмотрел на небо.

– Надо трахаться через Орион.

– Это лучше? – поинтересовался Че.

– Чем через жопу? Разумеется, и не только потому, что очень культурно, а это:

– Настоящее кино.

– Вот из ит, кино?

– Важнейшее из искусств, – ляпнул Ма.

– Как цирк?

– Да, но только всё по-честному, ибо борцы и иллюзионисты – это не одно и тоже.

– Иллюзионисты честные, а борцы: врут, врут и врут?

– Так-то бы да, сплошные договорные матчи хоть один на один, хоть все вместе.

– Да, одно слово: реслинг.

– Мы, – сказал Майер, – и попытался схватиться за голову – привычка, от которой отвыкал нечеловеческими усилиями воли, – пригласили с собой Эрика Вайса.

– Белого?

– Да, я разработал Белый План захвата Империи – пока не скажу какой! Впрочем, вы, как такой же, как я, любитель секса через з-з Орион, можете прямо сейчас узнать одну арльхи-важнейшую подробность:

– Он не поехал с нами, но выдумал, что будет здесь раньше нас даже. Так может быть?

– Гарри Гудини обещал приехать на наши э-э похороны?

– Почему похороны? На свадьбу.

– В том смысле, что из свадьбы сделает похороны?

– Наоборот.

– Кого будем хоронить?

– У нас нет выбора.

– Меня?!

– Почему тебя – меня! Надеюсь, вы не против?

– Против. Ибо, чтобы жить здесь – я должен умереть, но под руководством Гудини и по Белому Плану.

– По плану Гудини? – не совсем понял Че. И попытался схватиться за голову от ужаса, ибо в первую очередь подумал:

– Он и будет теперь Майером, посланцем старины глубокой из другого небесного архипелага.

И.

И еще неизвестно, что он не прав.

– Я боюсь смерти, прошу, не надо! – простонал Че, и попытался объяснить доступным языком, что и так скоро умрет:

– У меня чахотка намечается, посмотри на платок.

– Это менструация, – быстро ответил мастер Ма.

– Вот?! Что вы говорите, прошу повторить.

– Вы неправильно, скорее всего, меня поняли, маэстро, вы леди, но только в душе. Да, да, благородная принцесса цирка, имеющая свой вишнево-грушевый сад, и вся-то задача только решить, наконец:

– Продать его или оставить в наследство Новой Республике.

– Вы не Гудини, ничего такого не будет.

Майер взял подзорную трубу навел на Восьмерку Ориона, и молвил русским языком:

– К утру будет точно известно.

– Я не верю, что свет так быстро идет к нам, – сказал Че.

– Сегодня шестьсот лет расширится до шести часов одной ночи. И я тебе точно говорю:

– Бетельгейзе упадет на Землю.

– Вы уверены, что это не Ригель? – спросил Че.

– Будь он неладен этот Ригель, – только и ответил Ма, предложивший называть себя, на выбор:

– Бетельгейзе или Вайс.

И на следующий день – точнее, через день, ибо раньше никто не мог собраться в единое целое:

– Полковник Бутлеров настаивал, что только в нижнем домике, а некоторые: только в верхнем, ибо он, как нельзя лучше подходит под аналогичное название:

– Чайник Домик, – в Альпах.

Бутлеров хотел ответить:

– Там нет мезонина, но передумал, ибо.

Ибо уже бесполезно.

Щепка сказала:

– Можно я буду называть вас мистер Бель?

– Бель?

– Ну, или Бэти.

– Это вон его ты можешь называть Бэтти, – Ма указал на притаившегося в углу дивана Че.

– Извините, но я вам не Джульетта, мистер! – рявкнул Че, и тут же хотел продемонстрировать свою сдержанность: плюнул в платок, но крови – именно к его ужасу:

– Не было.

– Что? – участливо спросила Кали.

– Проклятие, – констатировал Че.

– Будем жить вечно? – решила она пошутить.

– Именно, именно, дорогая синьора, – залепетал Ма, как будто хотел кого-то здесь уговорить:

– Но также ж намного лучше!

По большинству голосов его решили называть Вайс. А после 24 года:

– Гудини.

Но народ никогда не поступает по плану, ибо уже привык – по посланию из будущего:

– Всегда его перевыполнять.

И значит:

– Для кого Вайс, а для иных, как тяжелый крест, пришлось называть его Гудини, ибо – как они говорили:

– Вот что ни скажет, а получается всё наоборот.

Как у Гудини, которому никто не верит, что он может проползти под полом, а он:

– А он так и делает. – Вот и пойми, где правда?

– Вот я вам сейчас докажу, что всё уже не так, как было, – сказал Ма. И добавил: – Летим в Альпы, в Зальцбург.

– Здесь только вы и я, – ответил Владимир, – один я не дотяну на такое расстояние.

– Там в багажнике еще Щепка, – ляпнул Ма, так как Пит – Владимир не поверил, и возразил:

– Она нам не нужна, – и нажал кнопку сброса груза багажника. – Как раз удачно, – добавил он, – внизу что-то мне напоминает море.

– Она не утонет, – возразил Ма.

– Почему?

– И знаете почему? Я запер его наглухо.

– Напрасно, сэр, вы это сделали, ибо планер может поймать такой воздух над самым Чайным Домиком, что я не смогу посадить его добровольно. Более того, она может задохнуться.

– Я оставил ей щель, чтобы могла иногда продохнуть.

– Задержка дыхания ведет к развитию потенциала секса.

– Вы думаете, сломает дверь, чтобы наброситься на одного из нас?

– Чтобы съесть?

– Бывают вещи пострашней, чем еда, – резюмировал Ма.

– Что может быть хуже, чем отсутствие еды?

– Потребность съедать ее больше, чем требуется.

– Зачем? Чтобы чувствовать себя приземленнее, и не улететь слишком далеко, как в безвоздушном пространстве.