Людмила Ермилова - Деревня Чудово, или Наказание для наблюдателя

– А что тут думать, – протирая очки фланелевой тряпочкой, философски ответил Осип, – по здешним меркам такое явление – вещь довольно обыденная. Вот сам Остров Тишины вопросы вызывает. Ведь он так называется, потому что на нём никаких звуков не слышно. Уже когда к нему подплываешь, глохнуть начинаешь, а на нём, будто тебя колпаком накрыли, – тишина! И дольше пяти минут там находиться нельзя – всё тело болеть начинает.

– Зачем же тогда местная элита рядом с островом коттеджи настроила?

– Так в Здоровьине никаких неприятных ощущений не наблюдается, наоборот, у его жителей всегда отменное самочувствие было. Поэтому богачи и позарились на эти места, а про то, что там иногда земля трясётся и гудит, видно, не знали.

Клинин хотел продолжить расспросы, но в комнату вошли Аскольд с Робертом. Тузин сказал, что ему необходимо отлучиться, и на время своего отсутствия попросил присмотреть за пациентом. Как только психотерапевт вышел, Роберт сел на стул рядом с печкой, положил руки на колени и уставился в пол. Он выглядел каким-то чересчур уставшим и потерянным. Посмотрев на него, Осип и Клинин сочувственно замолчали. Зато с лежанки послышалось громкое, тревожное мяуканье. Клубок, спрыгнув с печки, остановился невдалеке от Роберта и, принюхиваясь, стал неотрывно смотреть на незнакомца. Удивлённо фыркнув несколько раз, кот начал нервно ходить по комнате, стараясь заглянуть в опущенные глаза Роберта. Наконец Клубок остановился у его ног, мяукнул, как крякнул, и прыгнул на колени гостя. Подопечный Аскольда вздрогнул и перевёл невидящий взгляд на блаженно замурлыкавшего котяру. На лице Роберта сначала появился испуг, а затем нечто похожее на любопытство. Страх всё же пересилил, он попытался согнать кота, но не тут-то было. Клубок намертво вцепился в рубашку и протестующе завопил. Роберт в замешательстве смотрел на него, словно пытаясь что-то вспомнить, и вдруг погладил своей большой ладонью пушистую кошачью спину. Клубок замурлыкал так громко, что заглушил удивлённый возглас Осипа, никогда ранее не видевшего такого явного расположения своенравного питомца к кому-либо.

– Ты гляди-ка, что вытворяет, – показывая на кота, изумился Рябкин, – он же никому, кроме Варвары, в руки не даётся, вот диво-то! А ты говоришь, чудес не бывает.

– Да я так не говорил, – ответил Илья, немного ревниво наблюдая, как Клубок, без всякого угощения, дружелюбно льнёт к Роберту.

Осипа тоже слегка обидело поведение кота, но, чтобы не показать этого, он вернулся к обсуждению заметки о событии в Здоровьине, хотя ничего нового не сказал, разве что предположил желание автора приукрасить незначительный инцидент. Илья, в свою очередь, вспомнил, как они вчера, проезжая мимо Здоровьино на автобусе, не заметили ничего необычного, кроме роскошных построек.

– Ну, значит, очередная газетная утка, – категорично заключил Рябкин и стал спрашивать Илью, почему в газетах так много вранья.

Отшутившись, Клинин сказал, что не может отвечать за всю отечественную прессу, а он и его газета уток не разводят. Осип неожиданно запальчиво продолжал настаивать на том, что теперь нет ни одной газеты и журнала, пишущих правду. Из щекотливой ситуации Илье помог выйти возвратившийся Тузин, который, увидев Клубка на руках Роберта, изумился, пожалуй, больше, чем Рябкин, к тому же, судя по побелевшим губам и холодному блеску глаз, почему-то страшно разозлился.

– Пошли к себе, – резко приказал он, и, взяв кота за шкирку, с силой швырнул его на пол.

Клубок оторопел от такого грубого обращения, а когда опомнился, было поздно – Аскольд с Робертом скрылись за дверью. Угрожающе зашипев, кот царапнул когтями по двери, пытаясь её открыть, но та была плотно закрыта. Не обращая внимания на участливые взгляды Ильи и Осипа, которым было искренне жаль Клубка, так несправедливо обиженного экстрасенсом, кот понуро поплёлся к печке, тяжело запрыгнул на лежанку и затих.

– Эх, бедолага, такое унижение ему первый раз в жизни довелось испытать, мы с ним, как с человеком, обращаемся. Надо будет сказать Аскольду, пусть он больше такого себе не позволяет, – огорчённо проговорил Рябкин.

Илья на всякий случай, предупредил Осипа, что с Тузиным лучше не связываться, так как тот, похоже, может не только вылечить, но и покалечить. Его слова почему-то вернули Рябкину воинственное расположение духа, и он боевито изрёк:

– Пусть только попробует, тут не город, беспредельщиков быстро на место ставят. Одни только наши домовые могут любому кузькину мать показать!

Увидев, как Илья поёжился после упоминания о домовых, Осип Потапович благодушно заулыбался:

– Да ты не бойся, тебя, я точно знаю, – никто не тронет.

– Я и не боюсь.

– И правильно делаешь, если сегодня ночью Тишок опять наведается – не дрейфь. Лучше расспроси его как непосредственного участника и очевидца деревенских аномалий. Только будь настороже – он приврать любит.

– Постараюсь расспросить, – неопределённо сказал Клинин и пожелал Осипу спокойной ночи.

Удивляясь тому, как скоро он привык к мысли о существовании фантастических особей, ещё совсем недавно казавшихся абсолютной выдумкой, Илья стоял у окна своего номера, ожидая, когда стемнеет и начнётся световое представление, но небо заволокли плотные облака, и, кроме отсветов «иллюминации», доходивших сюда с Острова, ничего зрелищного не наблюдалось. Тогда он чуть ли не с нетерпением стал ждать появления домового, но тот не появлялся, несмотря на то что «колокольчики» уже оповестили о наступлении полуночи. В коридоре, правда, изредка раздавались какие-то подозрительные шорохи и стуки, но в комнате было тихо. Клинин не отважился выйти в коридор и посмотреть, что там происходит. Он решил смоделировать ситуацию прошлой ночи: выключил свет, задвинул занавески и улёгся в кровать.

У него уже начали слипаться веки, когда совсем близко послышались шлёпающие звуки. Илья приподнял голову и огляделся.

– Что, соскучился? – услышал он знакомый басок и, присмотревшись, обнаружил силуэт вчерашнего мужичка у себя в ногах.

Клинин сел на край громко скрипнувшей кровати и, поражаясь своему панибратскому тону, сказал:

– Ты чего так далеко уселся, иди поближе.

– Можно и поближе, – охотно согласился Тишок и зашлёпал к стулу, стоявшему напротив Ильи.

Они некоторое время молчали, как бы приглядываясь друг к другу Пробившийся сквозь облака лунный свет проник в комнату и осветил добродушное лицо домового, обрамлённое пушистыми, взлохмаченными волосами.

– А я тебя совсем заждался, думал, не придёшь, – сказал Илья, которого эта абсурдная ситуация уже начинала занимать.

– Да пришлось со Страшком повозиться, он тоже хотел с тобой познакомиться, но я его в комнату экстрасенса направил, пусть там безобразничает.