М. Таргис - Песнь камня

Янина не знала, сколько пролежала так: день, два, три? Когда она решила, что ей стало намного лучше, было позднее утро, судя по тому, что солнце заглядывало сверху в ее высокое окно, выходившее на балкон. И, нежась в его неярком зимнем свете, Янина осознала, что еще ни разу не бывала на балконе собственной комнаты.

Хильда осуждающе сопела, помогая ей одеваться, и всячески давала понять, что готова силой удерживать хозяйку в спальне во избежание новых неприятностей, так что Янина в конце концов с ней поссорилась и отправила вон.

Стоило распахнуть тусклые створки, и солнце так и хлынуло в комнату. На то, чтобы вымыть окно, услужливость невидимок, очевидно, не распространялась. Или, подумала Янина, они просто не любили иметь дело со стеклом. Мало ли…

Она вышла на балкон и с удовольствием вдохнула чистый горный воздух. Перед нею простирался горный массив, вероятно, с северо-восточной стороны Кёдоля. Поросший хвойным лесом кряж сбегал вниз по левую руку, огибая поднимавшуюся справа вершину. Перегнувшись через парапет, Янина увидела под собой замковую стену, по которой гуляла с графом. Прослеживая убегающие вдаль горы в надежде отыскать знакомую деревню, Янина повернулась влево и вздрогнула, упершись взглядом в мощное каменное колено. На карнизе сбоку от ее балкона стояла исполинская каменная статуя рыцаря, сработанная из потемневшего от времени желтоватого песчаника. Янина извернулась, но так и не смогла заглянуть ему в лицо, ей видны были только огромные руки в грубо сработанных каменных перчатках, державшие выставленный перед рыцарем, упиравшийся кончиком в карниз, на котором он стоял, меч.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась с ним Янина, потрогала холодный, выщербленный ветрами столетий камень под наколенником рыцаря и вернулась в комнату.

Из оружейной залы доносился методичный перезвон клинков и тонкие азартные крики. Проходя мимо, Янина заглянула в просторное округлое помещение, чтобы определить источник интригующего шума. Арпад с головой, в три слоя обмотанной материнским шарфом, очевидно, изображавшим турецкий тюрбан, наскакивал на пустой доспех, увенчанный украшенной вышитой лентой и пером черной шляпой, принадлежавшей Лайошу, и ударял его кривой покрытой ржавчиной саблей. Лязга он производил на удивление много для одного, пусть даже вооруженного саблей, ребенка. Доспех сопротивления не оказывал.

– Рыцарская конница атакует с фланга! – страшным голосом крикнула Янина: – Ты убит.

Арпад резко повернулся, рядом на пол свалилось нечто железное, с таким грохотом, что Янина зажала уши.

– И что это за великое историческое сражение? – поинтересовалась она.

– Мы – турецкие захватчики, – пояснил Арпад и в доказательство помахал своей саблей (Янина на шаг отступила), – а это Лайош Великий, – он указал концом сабли на доспех.

– Разве Лайош Великий сражался с турками? – нахмурилась Янина. – Может быть, это Матяш Корвин?

– А у него шляпа Лайоша, – резонно возразил Арпад.

– Как знаешь… Мы? – вдруг сообразила Янина. – А кто это – «мы»?

– Я знаю, – опустил глаза мальчик. – Я не должен якшаться с простонародьем. Но мне же тут больше не с кем играть! Это дети кухарки, Имре и… – он оглянулся, но обнаружил лишь валявшиеся на полу кривые ножи. – Ну вот, исчезли, – сокрушенно вздохнул он. – Они сторонятся взрослых.

– Но ты сумел с ними подружиться?

Мальчик кивнул.

– А мама мне не верит, представляете? Она всё время убеждает себя, что они просто стараются быть незаметными. А вот дядя Фрэнки сразу поверил. И даже нарисовал такие смешные картинки…

– Дядя Фрэнки, значит? – улыбнулась Янина. – Что ж… – она потрепала мальчика по светлым волосам и вышла из оружейной, обойдя круглую плиту посередине залы, покрытую мозаикой в виде герба Кёдолаи.

Янина задумчиво оглядывала церковный портал. Портал был темен, вытянутые в высоту фигуры сурово взирали на нее, словно считали, что она недостойна вступить под своды старинной церкви, а по сторонам входа скалились клыкастые каменные церберы. Да, здешняя церковь вполне соответствовала самому замку. Однако Хильда извела Янину своими причитаниями и неожиданными вторжениями каждый раз, когда ее что-то пугало и надо было срочно схватиться за распятье. Держать его при себе Хильда упорно отказывалась: крест был слишком тяжел, чтобы постоянно носить его с собой, а саквояж хозяйки в глазах горничной почему-то был священен как для воров, так и для злых духов. Заодно Хильда воображала, что ее распятье отгоняет зло, исходящее от лежащих в саквояже книжек. Хорошо еще, что право Янины на чтение мистических романов не подвергалось сомнению.

Янина осторожно дотронулась до цепи и сразу же отдернула руку: ей показалось, что цепь сама слабо шевельнулась в ответ, увесисто звякнув. Янина резко отступила, тут же наткнулась спиной на кого-то стоявшего позади нее и едва не упала, наступив на чью-то ногу. Вскрикнув от неожиданности, она обернулась и оказалась в объятьях Ярнока, тут же, впрочем, отпустившего ее.

– Какого черта вы тут делаете, мадам? – с откровенной злобой поинтересовался он – почтение Ярнок проявлял исключительно к графу и доктору. – Как это вы ухитряетесь всё время искать неприятностей на свою голову? Вам мало прошлого раза?

Янине показалось, что он едва сдерживается, чтобы не ударить ее или силой не оттащить прочь. За волосы, например.

– Какого прошлого раза? Это было случайное совпадение, – отрезала Янина и снова оглянулась на портал: – Что вы там прячете? Церковь как церковь.

– Как церковь она не действует! – рыкнул Ярнок. – Уже тысячу лет!

– Тысячу лет! – фыркнула Янина. – Да видно же, что она построена не так давно!

Она ждала у входа в галерею и молча наблюдала, как фон Кларен идет от ведущей в северную башню двери, машинально стягивая у горла края своей венгерской домашней куртки, покрытой яркой вышивкой. Не обнаружив графа в уже знакомых местах, Янина не рискнула дальше исследовать замок в одиночестве и почему-то решила, что фон Кларен находится именно в башне. И не ошиблась.

– Добрый день, милая Янина. Ищете новых приключений? – слабо улыбнулся граф, подходя.

Он был устрашающе бледен и как будто постарел за те дни, что Янина не видела его, ей показалось, что в его черных волосах седины стало больше.

– Альби… – прошептала она, робко заглядывая ему в глаза, коснулась его плеча и тут же отдернула руку – настолько холодной оказалась ткань.

Пестрая вышивка, как и кончики его волнистых волос, была покрыта инеем.

– Боже мой, неужели там так холодно?

– В северной башне не топят, слуги там редко бывают, – фон Кларен зябко поежился. – Идемте отсюда.