М. Таргис - Золотая пчела. Мистраль

– Поначалу всегда так. Все устроится со временем. Кстати, мне нравится твой новый цвет волос, но не думаю, что это хорошая идея.

– Теперь мы будем полностью совпадать по цвету, – улыбнулся Хайнц. – К тому же я не люблю носить парик.

– Целых две с половиной минуты!

Хайнц блеснул яркой белозубой улыбкой.

– Даже две с половиной минуты нужно доводить до совершенства! Кто меня этому учил?

– Не стремись быть похожим на меня, – посоветовал Аксель. – Лучше ищи свой собственный стиль, если хочешь чего-то добиться. Яркая индивидуальность, нечто присущее только тебе, что будут только с тобой ассоциировать – залог успеха в нашем деле.

– Я понимаю.

Часы показали три. Фонарь на улице погас, но глазам, привычным к темноте, достаточно было лунного света, отражавшегося в зрачках Хайнца.

– And our days seem as swift, and our moments more sweet, with thee by my side, than with worlds at our feet [20] «…And our days seem as swift…» – Джордж Гордон Байрон, «Stanzas for music». … – тихо, задумчиво прочитал Аксель.

– Это Байрон, да? – спросил Хайнц.

– Да. Мы использовали тогда в мюзикле несколько его романсов. Да… – Аксель невольно улыбнулся. – Славные были времена. «Шефтсбери», Лондон. Правда, для Бродвея я оказался тогда недостаточно хорош…

– Но ведь потом они там только рады были бы тебя видеть, верно? Если бы «Готическую Фантасмагорию» привезли на Бродвей, как планировали…

– Ее не привезли на Бродвей, – мрачно ухмыльнулся Аксель. – Побоялись. После той истории…

– Я видел тебя в «Готической Фантасмагории» – поделился Хайнц. – Это был единственный случай, когда я видел тебя вживую в спектакле. В Гамбурге, в «Нойе Флоре», меня водили туда родители. Ты был великолепен в роли лорда Рутвена. Тоже Байрон, да?

– Это было логично, – пробормотал Аксель.

– Наверно, именно этот поход в театр и определил всю мою дальнейшую жизнь! Именно после этого я захотел стать актером мюзикла. Вот уж действительно фантастическое было зрелище. Примерно, как у нас сейчас, да?

– Да, «Фантасмагория» тоже была сильно навороченной технически, – произнес Аксель, и в комнате внезапно повисла тишина.

– Ты не думаешь, что эта техника… – Хайнц приподнялся и сел в постели, – чертовски ненадежна?

– Ерунда. К ней надо просто приспособиться.

– Не знаю. Слишком много всего происходит сразу и слишком быстро. Столько натянутых тросов… А если какое-нибудь крепление сорвется…

– С чего бы ему срываться?

– После того, что произошло в «Нойе Флоре»…

– Там все было иначе.

– Я хочу сказать, я всерьез имел в виду то, что сказал тогда журналисту. И я готов дублировать тебя не только в сцене раздвоения.

– Даже те две с половиной минуты вызвали столько возни. Мы с тобой не похожи, это факт.

– Это решаемо. И, в конце концов, я моложе, а ты…

Аксель повернул голову и окинул взглядом залитое лунным светом поджарое жилистое тело Хайнца. Если бы он сам выбирал из всего актерского состава себе дублера для трюков, он, несомненно, выбрал бы именно этого юношу, сильного и гибкого.

– Слышится голос Яновки, – проворчал Аксель. – Это не он тебя?..

– Ну да, он говорил со мной, чтобы я был готов на всякий случай… тебя подстраховать.

Аксель не без труда повернулся на бок и приподнялся на локте, Хайнц отодвинулся, увидев, как полыхнули его темные глаза.

– У нас с Яновкой договор: я выступаю в каждом спектакле в течение первого месяца! Если со мной что-то случится, ты можешь исполнять трюки при втором составе, но на моих выступлениях это исключено! Или ты обрадовался возможности вылезти на первый план из своего третьего ряда?

– Я вовсе не думал… Это Яновка мне сказал… Акс, я вовсе…

– Я убью Тонду! – прошипел Аксель, садясь в постели и спуская ноги на пол. – Осветлить волосы тоже он тебе… посоветовал?

– Что ты, в самом деле?! – жалобно проговорил Хайнц. – Акс… Ты неправильно понял. Никто не думает отбирать у тебя твое шоу…

– Вот именно, это мое шоу! – рыкнул Аксель. – И мне не нравится, что человек, которого я считал другом, устраивает заговоры за моей спиной.

– Я не собирался делать ничего такого, что могло бы помешать твоему успеху, – заверил Хайнц, придвигаясь ближе и обнимая его со спины. Аксель не двигался, только на щеках ходили желваки.

– А зачем тогда эти разговоры о технике? – спросил он через некоторое время. – Что еще за стремление принести себя в жертву?

– Я говорил серьезно. Я просто хочу, чтобы ты знал, что можешь на меня рассчитывать. Во всем, – произнес Хайнц. – Прости.

– Выключи эти чертовы часы! – приказал Аксель, снова ложась в постель.

– Ты не замужем? – спросил Аксель.

– Что за вопрос? – Хайди подняла глаза от нетбука, который держала на коленях.

– Просто хотел начать светский разговор. Все равно ни черта не получается и никаких идей нет.

Он лежал на животе на ковре в кабинете Лауры, скрестив в воздухе ноги в узких туфлях и бессмысленно глядя на раскрытую на нахзаце книгу сказок. Хайди тоже сидела на полу, окружив себя принесенными из местной библиотеки и пары музеев книгами, и сосредоточенно высматривала что-то на экране нетбука, иногда постукивая пальцем по тачпэду. Для удобства работы они притащили в центр комнаты все три настольные лампы, которые нашли в доме.

– Я уже пробовала как-то, спасибо, больше не хочу.

– Не сложилось?

– Он совершенно не принимал во внимание мои интересы и вообще… я слишком ценю возможность быть одной, – она улыбнулась. – В этом мы с тобой полные противоположности. Хотя ты ведь тоже один…

– Я-то формально женат, – Аксель поморщился.

– Ты меня постоянно поражаешь!

– Я был совсем молод и думал, что это для меня возможно. За ошибки, как известно, приходится платить. За большие ошибки – дорого.

– Ты можешь развестись.

– Мы все равно не живем вместе. И знаешь… – он посмотрел куда-то в пустоту, словно сам удивляясь внезапно пришедшей мысли. – Наверно, это тоже какая-то гарантия. От одиночества. На крайний случай.

– Это нечестно по отношению к ней, – Хайди отложила компьютер и взяла в руки книгу.

– Ты ее не знаешь. И это она сама то приходит, то уходит… И на кой черт я завел этот разговор? – он потянулся к стоявшей на полу кружке с кофе и отхлебнул глоток. – Я тебе, наверно, мешаю? Если ты любишь быть одна?

– Ты мне не мешаешь.

– Книга твоя хоть продвигается?

– Все идет хорошо. Только никак не удается привязать к реальности ту пещеру с сокровищем и скелетом! – она подняла глаза от книги.

– Там не было сокровища, – напомнил Аксель. – Заметь, настоящих сокровищ у Лауры никогда нет. В смысле, материальных благ, богатства.