Уолтер Миллер-младший - Гимн Лейбовицу

Брат Фрэнсис покачал головой: о реакции в высших эшелонах на его находки он, вероятно, знал меньше, чем кто бы то ни было. Он обратил внимание, что курьер облачен в белую рясу доминиканского монаха, и мысль о «суде» вызвала в нем определенное беспокойство. На тихоокеанском побережье инквизиция расследовала ересь катаров, но он не мог представить себе, чем суд могли заинтересовать Реликвии блаженного. «Ecce Inquisitor Curiae», – так было сказано в записке. Возможно, аббат имел в виду «дознаватель». Доминиканец казался довольно безобидным человеком, и никаких орудий для пыток Фрэнсис у него не заметил.

– Мы полагаем, что вопрос о канонизации вашего основателя скоро вновь будет рассмотрен, – объяснил посланец. – Ваш аббат Аркос – человек мудрый и осторожный. – Он усмехнулся. – Отдав Реликвии для изучения другому ордену и запечатав убежище до того, как оно полностью осмотрено… Ты ведь понимаешь?

– Нет, святой отец. Я предположил, что он не хочет тратить время на столь пустое дело.

Священник рассмеялся:

– Пустое? Ну уж нет! Но если твой орден предоставляет доказательства – Реликвии, чудеса и все прочее, то суд должен принять во внимание то, откуда они взялись. Каждая религиозная община мечтает о том, чтобы ее основателя канонизировали. Поэтому ваш аббат поступил очень мудро, сказав вам: «Убежище не трогать». Наверняка для вас это было весьма досадно, но… Для дела вашего основателя будет лучше, если убежище осмотрят в присутствии свидетелей.

– Вы снова его откроете? – с надеждой спросил Фрэнсис.

– Я – нет. Суд пришлет сюда наблюдателей. И тогда все найденные в убежище предметы, которые могли бы повлиять на исход дела, будут вне подозрений – в том случае, если противоположная сторона усомнится в их подлинности. В общем, на исход дела могут повлиять только найденные тобой вещи.

– Святой отец, осмелюсь ли я спросить – почему?

– Когда Лейбовица причисляли к лику блаженных, сомнения вызвал период его жизни до Потопа – до того, как Лейбовиц стал монахом и священником. Адвокат противоположной стороны все время старался набросить тень на него, доказать, что Лейбовиц не тщательно вел поиски – что в тот день, когда он постригся в монахи, его жена, возможно, еще была жива. Это, конечно, был бы не первый случай – и иногда на это давалась диспенсация, – однако к делу это отношения не имеет. Advocatus diaboli всего лишь пытался бросить тень на вашего основателя, предположить, что тот принял духовный сан, не убедившись в том, что у него больше нет обязанностей перед семьей. В то время противоположной стороне это не удалось, но она, возможно, повторит попытку. И если найденные тобой человеческие останки в самом деле… – Он пожал плечами и улыбнулся.

Фрэнсис кивнул:

– Это позволит установить дату ее смерти.

– В самом начале той войны, которая едва не уничтожила все. И по-моему, та записка в ящике… Либо это рука блаженного, либо очень ловкая подделка.

Фрэнсис покраснел.

– Я не обвиняю тебя в мошенничестве, – быстро добавил доминиканец, заметив румянец послушника.

Однако Фрэнсис всего лишь вспомнил, как сам отнесся к этим каракулям.

– Скажи, как это произошло? То есть, как ты нашел то место? Мне нужно знать подробности.

– Ну, все началось из-за волков…

Доминиканец принялся записывать.

Через несколько дней после отъезда посланца аббат Аркос послал за братом Фрэнсисом.

– Тебе по-прежнему кажется, что у тебя призвание быть с нами?

– Если господин аббат простит мое отвратительное тщеславие…

– О, давай пока не будем о твоем отвратительном тщеславии. Да или нет?

– Да, Magister meus.

Аббат просиял:

– Что ж, сынок, мы тоже в этом убеждены. Если ты готов навсегда связать себя обязательствами, то, пожалуй, пришло время тебе дать обеты. – Он посмотрел в глаза послушнику и был разочарован тем, что выражение лица брата Фрэнсиса никак не изменилось. – В чем дело? Ты не рад? Ты не… Хо! Что случилось?

Лицо Фрэнсиса – маска вежливого внимания – постепенно утратило свой цвет. Ноги его подкосились.

Фрэнсис упал в обморок.

Две недели спустя Фрэнсис – возможно, установивший рекорд по выживанию в пустыне во время бдений, – покинул ряды послушников и, дав обеты бедности, безбрачия, послушания, а также особые клятвы данной общины, получил от аббатства благословение и тряпичный узелок и навсегда стал монахом Альбертийского ордена Лейбовица. Тем самым он собственными руками приковал себя цепью к подножию Креста и законам своего ордена. Трижды ему задали вопрос: «Если Бог призовет тебя стать Его книгобандистом, пойдешь ли ты на смерть, лишь бы не предать братьев своих?» И трижды Фрэнсис ответил: «Да, Господи».

«Тогда встань, брат-книгобандист и запоминатель, и прими поцелуй братства. Ecce quam bonum, et quam jucundum… » [19] Как сотворишь добро, так и возрадуешься… ( лат .)

Брата Фрэнсиса перевели из кухни на менее тяжелую работу – он стал учеником переписчика, пожилого монаха по имени Хорнер, и мог не без оснований рассчитывать на то, что проведет всю свою жизнь, переписывая тексты по алгебре и украшая логарифмические таблицы изображениями оливковых ветвей и радостных херувимов.

Брат Хорнер отличался незлобивым характером и с самого начала понравился брату Фрэнсису.

– Большинство из нас работает более успешно, – сказал ему Хорнер, – в том случае, если есть и собственный проект. Практически у каждого переписчика есть какая-то любимая Реликвия, над которой ему нравится работать в свободное время. Например, вон брат Сарл – у него работа застопорилась, и мы разрешили ему работать по часу в день над проектом, который он сам для себя выбрал. Когда работа становится настолько скучной, что он начинает ошибаться, он откладывает ее ненадолго и берется за свой проект. И так каждый может сделать. Если же задание выполнено, а своего проекта у тебя нет, тогда остаток дня нужно посвятить нашим многолетникам.

– Многолетникам?

– Да, и я говорю не про растения. Всему монашеству постоянно требуются книги – миссалы, Библии, бревиарии, «Суммы теологии», энциклопедии и так далее. Мы много их продаем, и поэтому у нас многолетний проект по их созданию. Так что если у тебя нет своего дела, мы поручим тебе многолетники. Впрочем, у тебя еще будет достаточно времени, чтобы сделать выбор.

– А какой проект выбрал брат Сарл?

Пожилой глава переписчиков помолчал.

– Ну, вряд ли ты поймешь… Лично я – не понимаю. Он нашел способ восстанавливать пропущенные слова и фразы в некоторых фрагментах оригинального текста Реликвий. Например, если с левой стороны наполовину сгоревшей книги текст читается, а правые края страниц обуглились, и в конце каждой строки не хватает нескольких слов. Он разработал математический способ находить пропавшие слова. Метод не абсолютно надежный, но в какой-то степени работает. С тех пор брату Сарлу удалось восстановить целых четыре страницы.