Юрий Филиппов - Насмешка любви

Дети выросли и улетели из гнезда – кто куда: по всему миру. Старший служил в Нарьян-Маре – в чине майора, в ОМОНе, и слыл лихим воякой, младший – подвизался в столичной мэрии и преуспевал на своём поприще, а дочка, любимый последыш, окончив Гарвард, тут же ловко вышла замуж да там и осталась – в чужой стране и с чужими людьми. А он с Лизонькой так и жил в доме своих предков подле Дона, на Богатяновке – в таком же непримечательном, как и всё вокруг, сером, но зато с розовым эркером на втором этаже.

– Эх, Элизабет, Элизабет, – горько вздыхал Джон, – на кого ты меня покинула?

В общем, трещина, которую дала жизнь Джона с Лизонькиной смертью, все расширялась и расширялась. И неизвестно, как бы она закончилась, эта трещина, если бы в одну из таких тягостных минут не заглянул к Джону на огонёк старый его приятель – Серёга. Для всех же остальных он был Сергеем Владимировичем Медунцовым – уважаемым предпринимателем, человеком, бесспорно, талантливым, однако – без всяких там нравственных устоев, умеющим жить и брать при каждом удобном случае быка за рога, а корову за вымя, всенепременно имея при этом свой марьяжный интерес.

– Ну, что? Киснешь? – спросил он.

– Кисну, – согласился Джон.

– Тьфу, как противно! – резюмировал гость и сосредоточенно зашагал по комнате – из эркера к дверям и от дверей к эркеру. Ему явно было жаль друга.

– Давай выпьем, – предложил он.

Выпили… Ещё по одной… Ещё… И ещё.

– Слушай! – вдруг засветился Серёга, – а не закатиться ли нам в бордель?! Конечно же – в бордель! А куда же ещё?! Там быстрёхонько приведут тебя в порядок. Я плачу! За всё плачу! Тем более, что туда двух новых тёлочек подкинули. Порезвимся, проказник, а?! –

И он хлопнул Джона по плечу.

– В бордель, так в бордель, – согласился Джон.

В борделе Джон никогда не был. На трезвую голову он туда никогда бы не согласился пойти. Но сейчас в подпитии он попросту не мог противостоять доброжелательному натиску своего друга.

«Посижу, выпью… А там – куда кривая выведет,» – подумал он.

В его жизни была всего одна женщина: Элизабет – та самая Лизонька, которую он встретил ещё в студенческие годы на занятиях в кружке бальных танцев. Других же – он совершенно не представлял в своей постели, поскольку не знал в силу своего воспитания, как с ними надо обращаться и что делать, чтобы дойти до такого пассажа.

Особняк, в который привёл Джона Серёга, находился, как оказалось, не так далеко – в парковой зоне, что на косогоре у реки. Раньше в этом вполне современном двухэтажном здании с лепниной и пилястрами располагался показательный детский сад – с плавательным бассейном и оранжереей, и который в известные времена был продан публично на аукционе одному из местных олигархов под «Клуб служителей Мельпомены». А позже он был частично преподнесён непонятно на каких условиях городской администрации, где в свежеотремонтированных помещениях расположилась вполне уважаемая государственная служба.

Поначалу Джон подумал, что его друг пошутил – ведь он известный мастер на плоские шутки, но Сергей Владимирович Медунцов предъявил привратнику пластиковую карточку члена клуба – с пятью степенями защиты, которые незамедлительно были проверены на специальном приборчике. А затем, когда почтенный служитель предложил им пройти внутрь чугунной ограды, украшенной литым бронзовым орнаментом, и пожелал приятного отдыха, Джон вообще перестал что-нибудь понимать, и потому решил не ломать свою и без того несвежую голову, а положиться на будь что будет.

– Я за эту штучку, – сказал Серёга, повертев перед носом Джона пластиковой карточкой, – пятнадцать тысяч баксов заплатил. Целое состояние! Клуб-то элитный – не для всякого Якова. Так что – цени.

– Ну и где же бордель?.. А, понимаю: шутка? – спросил Джон не без иронии в голосе. – Ну да! Мы же в клубе любителей Мельпомены. И слава богу!.. Здесь хоть наливают?

– Наливают, наливают. Так что резвись, приятель. За всё уплачено, – загадочно улыбнулся Серёга. Он любил подчеркивать то обстоятельство, что именно он рассчитывается за услуги. – Ну пошли…

Как только они переступили порог, ноги их утонули в траве. Но это была не трава, а зелёный ковёр с высоким устойчивым ворсом. Сразу же захотелось снять обувь. И Джон начал снимать её.

– Зачем? – спросил Серёга.

– Не знаю. Но мне так будет лучше, удобнее. Так хочется походить по траве. Куда же мне их деть? – он огляделся. – Тут ни одного шкафчика.

– Выбрось вон в тот люк – будешь выходить, тебе выдадут новые башмаки.

– Не может быть.

– Ну ты и тупой, Джон, я же сказал, что за всё уплачено.

Джону было жалко своих ботинок – он к ним привык, но всё же сделал то, на чём настаивал его друг. А вокруг щебетали птички, слышались трели соловья, лёгким свеем обволакивал тело его ветерок, а музыка так завораживала, что невольно хотелось любви.

«Ну и дела, – подумал Джон, – как же я не знал об этом уголке земного рая». Они подошли к огромной раковине, в которую был встроен бар.

– Две «Мери», – заказал Серёга. – Впрочем, отставить. У вас есть что-нибудь новенькое?

– Безусловно. Есть коктейль «Натали» и ром под довольно пикантным названием «Азалия».

– Тогда мне – «Азалию», а моему другу – «Натали», – сказал Серёга.

И обращаясь к Джону, сказал:

– Ну, вот и сбылась твоя мечта, Джон. Бери и пей её, свою Натали, до самого донышка.

И перехватив по дороге в роскошные пущи пленительную натуральную блондинку с тонкой талией и широкими бедрами, в руках которой призывно волновался бокал с янтарным напитком, Серёга исчез вместе с ней под пальмами так быстро, как будто бы его совсем и не было.

– Какой вы, однако, проказник, – донёсся до Джона воркующий женский голос, чуть приглушённый и сдобренный волнующим смехом.

– Да брось ты выпендриваться, Азалия. Где у тебя здесь твоя шмонька?

–Ах!..

И тут внимание Джона привлекла пухленькая брюнеточка.

– Вот ваша «Натали» – сказала она, протягивая бокал с пенящимся питиём. Джон утонул в её взгляде – до того хороша была эта девушка, и потому он не сразу понял, что так уже тянуло его к ней. – Берите же… Вы какой-то странный, совсем не такой, как другие… Берите же. Меня тоже зовут Натали.

– Джон…

– Джон?.. Так вы, наверное, иностранец?

– Иностранец, иностранец! – подтвердил внезапно появившийся перед ними Серёга в распахнутой рубахе и с расстёгнутой ширинкой.

– Застегнись, – сказал ему Джон, понизив голос.

– Да ладно, всё равно опять расстёгивать, – демонстративно громко ответил Сергей. – Два коктейля! – это уже бармену.

И снова Натали:

–Ты, милочка, в школе «Муму» читала? Так это написал он – Джон. Радуйся, перед тобой живой классик.