Владимир Гофман - Персиковый сад (сборник)

– Вот-вот, – ворчала беззлобно старуха. – А то пристал к человеку. Чай, он молодой, ему виднее, как жизнь свою ладить.

Жена у старика была маленькая, тихая, вся так и светилась добротой. Она с утра до вечера хлопотала по хозяйству: варила, стирала, копалась в огороде, провожала и встречала козу, доила ее, а подоив, приносила гостю парного молока в глиняной кружке с отбитой ручкой.

– На-ка, милок, выпей, – говорила она тихим голосом, останавливаясь у него за спиной и, пока он пил, смотрела на этюдник.

– Нравится ли, бабушка? – спрашивал он, кивая на очередной картон, укрепленный на этюднике.

Старуха смущалась, махала маленькой ладошкой.

– Да я, милок, не понимаю ничего! Что я скажу?

И только один раз она попыталась как-то выразить свое отношение к нарисованному. Это когда он накидал углем старикову собаку – Верного. Верный лежал, положив голову на вытянутые лапы. Старуха долго разглядывала набросок, потом сказала:

– Ишь, Верный-то! Как живой…

Он молчал, чувствуя, что старуху рисунок задел, и боясь спугнуть ее желание высказаться. Но она добавила только:

– Да-а, старый стал пес, – и больше не вымолвила ни слова.

Чем-то неуловимым старуха походила на его давно умершую бабушку, которая воспитывала его до двенадцати лет и воспоминание о которой всегда причиняло ему неясную боль, будто сделал он что-то не так, а что именно, понять не мог.

Он никогда не писал самих стариков. Эта мысль ему даже в голову не приходила.

Годы шли, а старики оставались такими, какими были всегда, точно время протекало мимо них. Так ему, по крайней мере, казалось. Наступил день, когда он приехал к ним с девушкой, будущей своей женой, и радости стариков не было предела. Они не знали, куда усадить гостью, как накормить. Старик немного смущался, все кашлял в кулак и пытался улизнуть на реку, но, понятное дело, в этот приезд рыбалки у них не получилось.

Когда провожали молодых, старик шепнул:

– Говорил я тебе, что семья будет?

– Так я еще не женился, – ответил он.

– Скоро женишься.

– Уж так и скоро?

– А то! Просто так к нам не привез бы…

А старуха возле пристани всплакнула даже и сказала тихо:

– Вы уж нас не забывайте, приезжайте почаще…

И они не забывали, ездили к старикам едва ли не каждым летом. Друзья, провожая их, шутили: «Опять к своим Филемону и Бавкиде отправились!» И все смеялись. А когда родилась и чуть-чуть подросла дочка, повезли и ее в деревню. И опять старики радостно суетились, бережно заботились о девочке, надарили ей кучу подарков, в том числе чучело большого зеленого дятла, которое старик набил сам. Чучело малышке очень понравилось, она увезла его с собой в город и упросила отца повесить на стену над своей кроваткой.

Несколько лет кряду они не могли выбраться в деревню, хотя исправно получали от стариков письма, и письма эти всегда заканчивались приглашением погостить. А на этот раз писем долго не было, и они поехали узнать, не случилось ли чего.

III

Оказалось – случилось. Дом стариков встретил их закрытыми ставнями на окнах и тяжелым замком на двери.

– Та-ак! – сказал он и зачем-то подергал замок. Замок был старинной работы, литой.

В это время появилась, как из-под земли выросла, соседка, которая сразу узнала их и, поздоровавшись, стала рассказывать. Зимой старики стали совсем плохи, ухаживать за ними было некому, и местная власть решила отправить обоих в дом престарелых, взяв все хлопоты по оформлению путевок на себя.

– Вот так и было, милые, – вздохнула соседка. – Бабка-то, как услыхала про дом престарелых, так и сникла вся, но ехать согласилась без упрямства. А старик – тот обиделся даже. Сама слыхала, как они с председателем сельсовета разговаривали. Председатель говорит: «Поехали», а старик ни в какую. Председатель говорит, там, дескать, уход и все такое прочее, а старик отвечает: «Не нужен мне ваш уход». Уперся, и все тут. Председатель у нас мужик неплохой, душевный, а и у него ведь нервы. «Нате, пожалуйста, – говорит, – что же мне с вами делать?» – «А ничего, – отвечает старик. – Иди своими делами занимайся, а мы тут сами как-нибудь смерти дождемся, без помощников». Председатель только руками развел. А что поделаешь? Ушел.

– Так как же увезли-то их? – спросила дрогнувшим голосом жена. Муж молчал, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.

– А обманом, милая, увезли. Обманом.

– Как это – обманом?

– Очень даже просто. Я сама этот обман и выдумала.

– Вы?

– Я, – с готовностью сказала соседка. – Я самолично. А что, гляжу, дело плохо, ходить за старыми некому, ну я возьми да и шепни председателю словечко. Взяли, выходит, с ним грех на душу. А и правильно, смекаю, так-то лучше получилось.

– Что же это за обман? – выдавил он наконец из себя несколько слов, проглотив тугой комок, застрявший в горле.

Соседка поглядела на мужчину, поправила косынку на голове и продолжала:

– Ну вот, пришел опять председатель. «Дорогие старики, – говорит, – давайте-ка я вас на лечение в госпиталь отвезу. Побудете там, здоровье поправите, а там, Бог даст, вернетесь». Старик подумал-подумал и отвечает, что, мол, в госпиталь можно. Так и поехали…

– А как же потом?

– Потом? – Соседка поскучнела. – Догадался старик обо всем, конечно. А может, и сразу понял, только из гордости виду не подал: не в дом престарелых еду, дескать, а в госпиталь! Он такой был, старик-то… Даты, чай, сам знаешь! Ну, догадался он али знал, не в том суть. Я ведь сама с ними отправилась в машине-то: помочь там и все такое. Так что все своими глазами вот как есть видала: старуха в слезы, а старик молчит, сопит только да нос свой перебитый трет, а потом сказал, ровно отрезал: не реви, мол, чего реветь-то, и тут люди живут, поглядим… А чего уж глядеть? Ой, не дай Бог!

Соседка смахнула со щеки выкатившуюся из глаза слезинку и продолжала:

– Плохи, плохи, милые, они стали! Совсем старые, ему, почитай, годов восемьдесят с лишком. Да и ей…

– Надо съездить к ним! – перебила взволнованно женщина.

– Ох, милая, правильное твое слово, – поддержала соседка, – съездите-ка, проведайте стариков. То-то уж рады они будут.

– Да-да, обязательно съездим, – ответила женщина и посмотрела на мужа.

Он молчал. Все так, конечно. Он был согласен с женой. Но согласился он с нею умом, а не сердцем. Потому что сердце его замерло, и мужчина знал, что потребуется время, прежде чем оно даст ответ.

IV

Соседка отдала им ключ от дома стариков.

– Живите пока, – сказала она. – Чего дому пустовать.

И они стали жить. Женщина не напоминала ему о поездке, и он молчал, думая про себя свою думу. Навели в доме и вокруг него порядок – все вымыли, выскребли, даже печь слегка протопили, чтобы выгнать из помещения нежилой дух. Он выкосил траву, буйно разросшуюся возле дома, спилил в саду сухие мертвые ветви на вишнях и яблонях и, собрав их и весь хлам в огромную кучу, вывез в четыре захода на тачке в овраг за деревню, где была устроена свалка.