Андрей Войницкий - Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

— Ты… — он думал как ее назвать и наконец придумал. — Ты предательница!

— Вот как. Я предательница. И что я предала? Кого?

— Меня! — рявкнул Горик, вскакивая со стула. — Наши отношения!

Он начал нервно наматывать круги по комнате.

— Какие отношения, Горик? — сказала Юля с металлом в голосе. — Очнись. Я тебе что-то обещала? Не бросайся пафосными словами. Я никого и никогда не предавала. Я обещала быть тебе другом, и я тебе друг. Я обещала научить тебя стрелять, и я учу. Но это не значит, что у меня нет других друзей, которых я учу стрелять.

— Что у тебя с ним?! — спросил Горик страшным голосом.

— Сядь, — сказала Юля тихо, но таким тоном, что Горик остановился. — Я тебе сказала, что он мой друг и я учу его стрелять. Думаешь, если б я хотела найти себе пацана, то не нашла бы кого-то лучше, чем он или ты. Мне нужны воины, Горик. А теперь сядь.

Она сказал это так, что Горик сел. В его глазах был страх и какая-то сумасшедшая надежда. Он смотрел на нее снизу вверх.

Юля схватила его за шею и притянула к себе. Сейчас он был размякший как размороженное мясо, а она чувствовала себя сильной. Она приблизила его лицо к своему и зашипела ему в ухо:

— Я знаю Горик, ты меня любишь. И ты хочешь, чтобы я тоже тебя любила. Но мою любовь надо заслужить. Ты понял? Надо заслужить, чтобы я дала тебе шанс. Надо сделать для меня много, очень много. Все что я скажу. Может надо будет кого-то убить. Ты понял?

— Ты скажи только кого, — произнес Горик.

— Хороший мальчик, — сказала Юля уже нормальным голосом и улыбнулась. — Таким ты мне нравишься.

Она поцеловала Горика в удивительно чистую для него щеку.

— Сейчас мы пойдем постреляем, — сказала Юля. — Потом попьем чайка, курнем. Ты познакомишься получше с новым другом. А вечером мы пойдем гулять. Я приготовила небольшой сюрприз. Идти далеко, но у меня есть топливо.

Юля достала из кармана пачку продолговатых красно-белых капсул. Горик прочел.

— Это?..

— Да. Одевайся. Ждем тебя в гараже.

Юля вышла на улицу. Гена топтался на месте, чтобы не замерзнуть.

— Гена, — сказала Юля. — Ты когда-нибудь употреблял наркотики?

— Н-нет, — пробормотал он с опаской.

— А они полезны. Врачи доказали.

Она улыбнулась. Гена посмотрел на нее как на придурка.

Юля была наверху, искала пластиковую бутылку под бульбулятор, когда где-то в районе кухни раздался выстрел.

Юля выругалась и побежала вниз.

На кухне все так же сидели за столом Горик и Гена. Горик невозмутимо выковыривал мельхиоровой ложечкой чаинки из чашки с чаем. Гена целился пистолетом Макарова куда-то в стену напротив. Настенные часы в форме совы оказались продырявлены пулей. Вокруг часов лениво кружила толстая черная муха.

— Что это было? — спокойно спросила Юля.

— Твой снайпер решил убить муху, — отозвался Горик недружелюбно.

— Гена, ты ебнутый? — поинтересовалась Юля.

— Да я почти попал!

— Муха сидела на стене под часами, — проинформировал Горик.

Юля взорвалась.

— Гена, ты вообще конченный, ты мне скажи?! Мы полтора часа стреляли, ты, блядь, не настрелялся? А если кто-то возле дома проходил, ты не подумал?

— Юля, ну извини.

— Извини, твою мать! — заорала Юля. — А как я маме объясню эти часы, а Гена?

— Надо снять, — посоветовал Горик и шумно отхлебнул из чашки.

Юля переключилась на него.

— А ты у нас интеллектуал. Фридрих Ницше. Читал много умных философских книг. Ты ж видел, что он палить собирается, что ж ты молчал?

— Я не думал, что он стрельнет.

— Ну извини, — повторил Гена. Он все еще держал пистолет в руке и разговаривая, непроизвольно наводил его на Юлю.

— Положи пушку на стол!

— Юля…

— Положи пушку, придурок!

Гена положил пистолет на стол. Юля подошла и вытянула из пистолета обойму.

— Я не знаю, зачем я это сделал, — сказал Гена виновато. — Я не подумал. Когда я держу в руке пистолет, мне хочется стрелять.

— Настреляешься, — пообещала Юля. — Убери пока часы под ванную.

Юля спрятала обойму в задний карман и ушла дальше искать бутылку.

Потом они сидели на кухне. Юля резала пластик, сооружая водный. Гена игрался разряженным пистолетом. Горик напоминал статую сонного будды.

— Приступим, — сказала Юля, наконец.

Бульбулятор на столе чем-то походил на самовар и создавал ощущение семейного уюта.

Юля распечатала пачку капсул, одну за другой проглотила восемь таблеток, запила их чаем, и бросила по пачке Гене и Горику.

— Что это? — спросил Гена растерянно.

Он положил пистолет на стол и без оружия все больше напоминал того Какашку, каким он был в школе.

— Конфетки, — отозвался Горик, заглатывая седьмую таблетку.

— Расслабься, — сказала Юля, — прими по первому разу пять таблеток.

— Зачем?

— Поверь мне, — сказала Юля веско. — И не ссы.

Гена посомневался, но все же начал заглатывать таблетки по одной, запивая их чаем и вопросительно глядя на Юлю.

Юля орудовала с травой и бульбулятором. Пластиковая верхушка бутылки становилась молочно-белой от дыма.

— Чья? — спросила она.

— Моя, — тут же отозвался Горик.

— Делай! Будем по часовой.

Юля сняла наперсток. Горик присосался к горлышку и мощным вдохом втянул в себя дым, опустив верхушку настолько, что даже заглотнул воды.

Гена наблюдал все эти манипуляции впервые и смотрел с большим интересом. Горик долго не выдыхал. Наконец выдохнул.

— Ну как? — спросила Юля.

— Заебись! — крикнул Горик, широко и счастливо улыбаясь. — Яд!

Юля тоже улыбнулась и засыпала новый наперсток. Горик истерически хохотал. Он вдруг издал неописуемый звук губами и щелкнул Генку по носу указательным пальцем.

— Эй, ты что? — Гена отстранился и спросил у Юли. — Что с ним? Это колеса?

Юля глубоко вдохнула из горлышка, прикрыла его рукой, выдохнула и вдохнула остаток дыма.

Трава пришла сразу же. Это было как удар в голову большой мягкой плюшевой игрушкой. Мир моментально стал нечетким, необязательным, незафиксированным. Перед глазами поплыли желтые круги. Юля поняла что улыбается, не может перестать улыбаться, не помнит когда начала.

Нужно было присесть на табуретку. Было неудобно, что-то мешало. Она вытащила обойму из заднего кармана и положила на стол. Гена тут же прихватил обойму и вставил ее в пистолет. Юлю перло, она не обратила на это внимания.

Горик смеялся, блеял, плевался, подхрюкивал. Человека он напоминал все меньше.

— Че ты прешься? — спросила Юля у Горика, хотя ее саму перло.

— Начальная школа! — закричал Горик и продолжил угорать.

И Юля поняла как это все нелепо и невероятно смешно. Начальная школа. Она заржала.

Они смеялись с Гориком как дети — искренне, наивно, ни о чем не думая, ничего не стыдясь. Про Гену забыли.