Андрей Войницкий - Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

Когда Горик вернулся с пистолетом Стечкина, Юля поняла, что он как-то узнал.

Теперь оружие было не у одного обкуренного придурка, а у двух. Расклад не внушал оптимизма. Гена снова схватил пистолет. Юля упустила шанс забрать ствол у одного и остановить другого. Действовала слишком медленно, думала долго, не привыкла к такой динамике.

Юля уже видела, как стреляет Горик, и была абсолютно уверена, что он продырявит Генке башку с первого раза. Горик направил пистолет Генке в лицо. Рука с пистолетом не дрожала. Гена не пытался выстрелить первым, а повинуясь нелепому инстинкту закрыл голову руками.

Горик нажал на курок.

Раздался щелчок. Горик клацал пистолетом еще и еще, пока, наконец, до него не дошло, что пистолет не заряжен. Патроны были в том же рюкзаке, но Горик так торопился пристрелить Гену, что даже их не заметил.

Гена понял, что его не убьют, и направил Макарова на ошарашенного Горика, который все еще тупо щелкал курком. Горик стоял в дверном проеме, растерянно опустив плечи, в заляпанном кровью широком темном свитере. С уха капала на плечо кровь. У него был вид ребенка, которого обманом бросили где-то одного. Он поднял глаза и наткнулся на черное дуло Генкиного пистолета.

Юля прыгнула на Генку (так будто ее что-то швырнуло). Бахнул выстрел. Юля с Геной врезались в холодильник. Она ударилась ногой об табуретку. Какая-то из длинных Генкиных конечностей зацепила бульбулятор, и он рухнул под стол, оставляя там большое мокрое пятно. Туда же отлетел врезавшийся в стену пистолет.

Не теряя времени Юля оставила Генку (тот как рыба в проруби барахтался между холодильником, столом и табуреткой) и полезла под стол в поисках пистолета. Она тут же нашарила что-то на мокром полу, но это оказался вершок бульбулятора.

Тем временем мимо стола с диким ором пронеслось что-то большое и темное. Юля выглянула. Это оказался Горик. Он прыгнул на поднявшегося Генку и сверху, с приличным размахом, всадил ему между глаз рукояткой пистолета. Непонятно как ему такое удалось, ведь Гена был на полторы головы выше. От страшного удара Генка потерял равновесие. Падая, он уцепился в Горика всеми своими тонкими раскатистыми и угловатыми конечностями, похожими на ветки зимнего дерева. Они вместе полетели под стену.

Юля нашарила пистолет. Спокойно поднялась. Включила свет. С любопытством посмотрела на драку.

Горик сидел верхом на лежащем Генке и зверски бил того рукояткой пистолета по лицу. Юля слышала ритмичные глухие звуки, иногда более громкие — возможно, Горик попадал в пол возле головы. Гена защищал голову раскатистыми руками с растопыренными пальцами и пытался ухватить Горика за шею.

За окном было уже совсем темно. Под ногами от вибраций в комнате перекатывался туда-сюда пластиковый низ бульбулятора.

— Клоуны, — сказала Юля презрительно.

Это начинало ее забавлять. Генке таки удалось ухватить Горика за глотку. Он начал его душить. Горик перестал бить и захрипел.

Сколько сейчас времени, задумалась Юля. Часов не было, часы были под ванной.

Горику удалось оторвать руку противника от своей глотки, но Гена неожиданно точным и сильным ударом зарядил ему снизу в подбородок.

Зимой рано темнеет, думала Юля. Сейчас наверно часа четыре. Или пять.

Позиции поменялись. Гена уже не лежал под Гориком, а сидел на полу, оперевшись спиной о стену. Горик все еще был сверху, но теперь Гена зажал голову Горика у себя под мышкой и пытался ударить его головой об стену. Когда ему это удавалось, раздавался громкий глухой звук. Свободной рукой, согнутой в локте Гена лупил Горика по позвоночнику. Оба по-звериному рычали.

Юля подошла поближе, чтобы лучше все рассмотреть.

Горик снова занял удобную позицию, прижал Генкину голову к стене и начал лупить кулаком куда-то в район его виска. Окровавленный Гена как мог, защищался руками.

Только сейчас она поняла, что ее джинсы мокрые и грязные от ползания по мокрому и грязному полу под столом. Юля вздохнула и попыталась почиститься. Бесполезно.

— Испачкалась из-за вас, — сказала она укоризненно.

Гена схватил Горика за раненое ухо, крутанул его и рванул в сторону. Горик завыл от страшной боли и отпустил Генкину голову. Юля засмеялась.

Парни вцепились друг в друга и хрипя катались по полу. Это начинало надоедать. Ребята создали жуткий беспорядок на кухне и заляпали полы кровью.

Она аккуратно прицелилась и выстрелила дважды. Парни замерли, вцепившись друг в друга. Пули были всажены в стенку на несколько сантиметров выше их голов. Юля переводила пистолет с одного на другого. Наверное, у нее было серьезное лицо, потому что они выглядели испуганными.

Горик и Гена начали медленно расползаться в разные стороны. Юля тут же всадила две оставшихся пули в кусочек стены между ними. Они зажмурились, свернулись и закрыли уши ладонями. Как двойняшки, подумала Юля с умилением.

— Ладно, мальчики, — сказала она парням. Оба были напуганы и окровавлены. — Хватит баловаться. Сейчас помоете полы, и будем уходить. Время.

Бывшее артиллерийское училище — одно из старейших зданий в городе. Оно было построено еще при Николае I в духе имперского классицизма, и вид его должен был внушать священный трепет перед мощью империи. Большой белый дом с античными колоннами, с широченными окнами, с мраморным крыльцом и тремя рядами крупных белых ступенек по три разные стороны, громадная дубовая коричневая дверь — вся эта царская архитектура контрастом выделялась в Брагоме среди хрущевок, заводов и многоэтажек. В разные периоды своей жизни большое белое здание с колоннами имело разное назначение.

В николаевские времена когда Брагом был уездным городом Константинов, названным так в честь брата императора, дом с колоннами размещал кадетский корпус. Неподалеку был парк в котором молодые кадеты прогуливались летними вечерами с юными барышнями дворянского и купеческого происхождения. После смерти Николая I дом с колоннами вмещал некоторое время дворянское собрание, а с 80-х гг. XIX века — когда под городом были найдены крупные залежи бурого угля, а в самом городе построены первые металлургийные заводы — дом с колоннами превратился в Инженерно-технический институт. Здесь готовились технические кадры для новой капиталистической России.

В годы революций и гражданских войн, когда власть в городе меняли чаще чем портянки, здание переходило из рук в руки и ненадолго становилось думой, советом или радой. Новая власть срывала на здании старую табличку, вешала новую, ставила в окнах пулеметы, и несколько недель, дней или часов заседала в доме с колоннами, издавая противоречивые и неадекватные указы, которые никто никогда не исполнял. Потом новая власть убегала, отстреливаясь и забирая у населения все, что можно было съесть, одеть или продать, а на смену ей приходила более новая власть, размещала в окнах дома с колоннами пулеметы, срывала старую табличку и весь цикл повторялся.