Вячеслав Куприянов - Орден полярной звезды

Он вычислял, насколько должно быть вытянуто шарообразное тело, чтобы в полете полностью совпадать со своим собственным следом. Какова должна быть скорость космического объекта, чтобы при движении внутри Млечного Пути увлечь за собою все видимые звезды. Какой толщины должен быть слой космической пыли, чтобы звезды стали чихать, и как это отразится на уровне интеллигентности земных муравьев. Позже он делал вычисления по заданию руководства, например: каким должен быть максимальный объем тюремной камеры, чтобы она прогревалась теплом тела оголенного узника, или каково должно быть соотношение площадей тюрьмы и околотюремного пространства, чтобы выход за пределы тюрьмы расценивался как ущемление свободы.

Его угнетал тот факт, что звездное небо представляло из себя прежде всего зверинец, и он добивался решения загадки, что это: конфигурация человеческого сообщества еще недотягивает до уровня небесного распределения светящихся масс, или светящиеся массы еще не сложились в осмысленную конфигурацию, способную действительно просветить человека. Надо ли настраивать земную жизнь на правильно понятую звездную, небесную, или так починить небо, чтобы под ним жизнь стала вольготней и ярче.

Один из его последователей — генерал Покровский начертал проект, как лучше всего Земле свихнуться с привычной орбиты: в центре Антарктиды пробурить скважину, которая станет соплом реактивного двигателя. Надо только выбрать соответствующее светило, к которому надлежит лететь за недостающим светом и пространством.

Земной шар с реактивным выхлопом в точке Южного полюса можно обнаружить на полях одной из рукописей Основателя, хранящейся в тюремных архивах.

Почему именно в тюремных?

Известно, что Основатель в своем стремлении достичь кромешной свободы считал Землю отнюдь не колыбелью, но тюрьмой человечества. Поэтому он не удивился, когда однажды прямо из библиотечного зала был доставлен в тюремную камеру. Знаменитая «Матросская тишина» и Лефортовская тюрьма до сих пор оспаривают право установить мемориальную доску в честь Основателя на своих стенах. Кто победил в этом споре, сказать трудно, ибо доска установлена во внутреннем дворе и видна только нынешним, к тому же не вполне грамотным заключенным. Возможно, что подобные доски установлены и в других тюрьмах, чтобы поднять дух обитателей.

В тюрьме Основатель пробыл какое-то время без работы, потом в его одиночную камеру доставили все его записи и чертежи, а, как он позже убедился, к ним добавились еще и рукописные труды на заданную тему неизвестных ему энтузиастов. Однажды появился человек, которого он сперва принял за надзирателя, ибо тот принес две кружки кофе из цикория, себе и ему.

— Цикорий цветет синим цветом, а вот кофе из него — черный, — вместо приветствия сказал он.

— Ночное небо тоже черное, но днем, когда оно цветет, оно синее, — объяснил Основатель.

— Вот как? А ведь мы с вами видим в основном черное небо, даже днем; мне кажется, лучше уж сразу любоваться плодами, а не цветочками, ~ ответствовал надзиратель, и тут же сменил тему:

— Такое же небо видел перед смертью народоволец Кибальчич. Что вы думаете о Кибальчиче?

— О Кибальчиче? Он перед казнью успел начертить космическое устройство, это было первой догадкой применить ракету для превозмогания земной тяги…

— Ага, значит, покушение на земную тягу? Тянем-потянем… А вы знаете, за что был повешен Николай Иванович? — надзиратель достал трубку и начал ее любовно раскуривать.

— За что? М-да. Повешен… Как нехорошо — оставлять человека между небом и землей, когда он уже сам собой не распоряжается. Я в принципе против смертной казни в любом виде. Рано или поздно все будут воскрешены силой моей науки. И Кибальчич, и царь-освободитель Александр II, погибший от неуправляемого взрывного устройства…

— Так уж и неуправляемого! Все управляемо. И объяснимо. Так вы понимаете теперь, за что вас несколько ограничили в свободе? Попытайтесь порассуждать! Кибальчич покушался на жизнь царя, как вы тут неосторожно заметили, освободителя, а потом, в неволе стал чертить космические устройства. А вы еще на свободе чертили устройства! На кого вы собираетесь покушаться?

— Как? — Основатель не ожидал подобного поворота мысли. Подобный поворот он бы вообще не отнес к правильной мыслительной операции. Но по запаху едкого трубочного дыма он скорее ощутил, чем понял, что в такой атмосфере нельзя обсуждать сам ход мысли, а надо откликаться на ее предметное содержание. — Я вообще против любого покушения на любую жизнь, я перед жизнью благоговею, хотя давно ее не наблюдаю. Я же говорил, рано или поздно все будут воскрешены, тогда я опять буду наблюдать жизнь.

— Так что, и царя вы нам опять воскресите? — недобро усмехнулся надзиратель.

— Раз все, то и царь, — испуганно, но упрямо заявил ученый.

— Ну вот, получается, что мы и так и этак правы, задерживая вас здесь на неопределенный срок с вашими неопределенными замыслами. Ну, воскресите нам царя, это, конечно плохо, но его тут же взорвет воскрешенный вами Кибальчич, что уже совсем неплохо, однако зачем повторяться?

— Не взорвет, — хотел было озвучить мысль Основатель, но тут же спохватился и промолчал, подумав, что ему дают неопределенный срок, то есть пока не казнят смертью.

— Казнить смертью мы вас пока не будем, — подтвердил его думу свирепый собеседник, — мы же вас не сможем, к сожалению, воскресить, если нам в будущем понадобится действительно кого-нибудь, по нашему усмотрению, воскрешать.

Так что вам и карты в руки. Работайте. Ваше свободомыслие в вашем полном распоряжении!

За дверью раздались вопли, кого-то проволокли мимо по коридору, надзиратель отвлекся от мрачных мыслей о свободе и счел нужным разъяснить происходящее:

— Это, между прочим, истошный голос нашего осведомителя. Это он сообщил нам о вашем увлечении летающими предметами и указал на историческую связь этого увлечения с терроризмом. Вы удивляетесь? Он сидел рядом с вами в библиотеке и делал вид, будто читает литературу о переселении душ, на самом же деле он больше интересовался перевозкой мебели, но это неважно. Вы удивляетесь, почему он здесь? Но мы же не можем до бесконечности пользоваться его наблюдательностью, которая чем тоньше, тем грубее результат: мы же не можем заполнять тюрьму грузчиками-леваками, хотя левый уклон мы и не одобряем. С другой же стороны, нам и в тюрьме нужны преданные наблюдательные люди. Вы наш двор уже видели? Не видели?

Он подставил табурет к окну и подчеркнуто услужливо под локоток подтолкнул заключенного подняться и выглянуть в окно. Во дворе по кругу двигались люди в полосатых робах.