Андрей Шаргородский - Спермотоксикоз (сборник)

Я в ситуациях таких помощник скверный,
Вникать в нюансы даже силой не хочу,
Хотя мой трезвый ум порядочности верный,
Но не могу уподобляться палачу.

Порой развилками стирают предпочтительность,
Аргументированно в плюс идут года,
Неверный шаг – итог примеров поучительных,
И нерешительность в сомнениях всегда.

При всём при том, что тупиков нет в ситуациях,
И совершая выбор, смысла нет гадать,
При всех возможных безупречных вариациях,
Советы просто лучше вовсе не давать.

Прошедший ливень в темноте не стал испугом
И породил мои сомнения и страх,
В тот миг он был мне и врагом, и лучшим другом,
И всё хорошее – теперь лишь только в снах.

Уходит робость, ведь теперь я беззащитен,
И на атаки все отвечу лишь потом,
Тогда не бойтесь вы, а просто трепещите,
Срывая маски под спасительным мостом.

Там ливень меньшее из зол оставил миру,
Там имитация спасения от бед,
Подобно выпитому на ночь эликсиру,
Который меньше лечит, чем даёт ответ.

И всё, конечно, проникает прямо в душу,
Туда, где капли с неба порождают мрак,
Туда, где море чувств окатывает сушу,
И где понятнее, кто друг, а кто мне враг.

Хотя случается такое только летом,
Когда сильнее день и безупречна ночь,
Мне очень часто вспоминается всё это,
Когда не хочется и некому помочь.

Обычность импульсов инстинктов недосказанных,
На что потратилась веками эволюция,
Мы заковали в цепь событий очень связанных,
И независимых от правил контрибуции.

След уходящих тех событий поступательных,
Не приносящих в жертву память и сомнительность,
Катализатором процессов обязательных,
Вдруг обернётся как простая снисходительность.

Но по шаблонам трудно мерить исключительность,
И понимание при всяких обстоятельствах
Имеет шансы на успех и поучительность,
При невозможности подлога и предательствах.

Пророком трудно быть без имени и отчества,
Когда не связан ты порядочности правилом,
Любой рецепт полезен в муках одиночества,
Когда ошибка всё же может быть исправлена.

Тогда, возможно, недосказанность – доскажется,
И для инстинктов, может быть, всё образуется,
Пусть всё неправильное – правильным окажется,
А все желания – материализуются!

Стал разглядывать с рассветом
То, во что вчера влюбился,
Следуя друзей советам,
Не ушёл, остановился.

Закружил, теряя разум,
Целовал, теряя силу,
Смог воспользоваться сразу,
Ты об этом ведь просила?

Не дождавшись разговора,
Думал не душой, а телом,
Подчинился всему скоро,
Очутившись под прицелом.

Ночь – как пуля пролетела,
Сном накрыла наши лица,
Ты уйти не захотела,
Чтобы навсегда проститься.

И сложилось, как хотелось,
И хотелось, чтоб навеки,
Чтоб друг к другу прикипелось,
Чтобы не смыкались веки.

Я разглядывал с рассветом
То, во что я так влюбился.
С добрым утром, ты ведь Света?
Ты прости меня за это,
Что давно тебе не снился.

Мы как в театре, где начало – в гардеробе,
В пальто и в шляпе ведь нелепо слушать Баха?
В дань в Лету канувшей изысканной породе,
Пусть зачеркнёт восторг и инстинктивность страха.

По принуждению рождалась в муках мода,
И стиль нелепый изумлял лишь дилетантов,
Никто не думал, что для зрелищ, для народа,
Взрастить пытались мы непризнанных талантов.

И вкусом горечи, с глотком вина в антракте,
В недоумении, предсказанном в финале,
Улыбкой вежливости, взрощенной на такте,
Сюжет пытались оценить в оригинале.

Невольно строишь временные параллели,
И мысль не может оценить всё адекватно,
Наброски таинства мазками акварели
Как безвозвратны, так и маловероятны.

Я просто вглядывался и не видел слёзы,
Я просто слушал и ловил фальшь в криках «Браво!»
Для гениальности болезненны прогнозы,
И исключительность – простительное право.

Исчерпав запасы слов
И совсем забыв про жесты,
Стал бояться странных снов,
В них лишь горе и невесты.

В платье чёрном, без фаты,
Из цветов – две красных розы,
Без людей, в тишь пустоты,
На глазах – испуга слёзы.

И без музыки, без танцев,
Без улыбок и тостов,
Под восторги голодранцев —
Разрушителей мостов.

Без колец и без бокалов,
На ногах – лишь сапоги,
И дыхание вокзалов
Да с горохом пироги.

И мгновенная разлука,
И любовь – не аргумент,
На лице – сплошная скука,
В обречённость пациент.

И всё глупо, непонятно,
На стене висит ружьё,
Кажется, что безвозвратно,
И кружится вороньё.

Без присутствия мотива
И без радости побед,
Тупиковость перспективы —
Для готовности, для бед.

Я уснуть хочу в покое,
Не хочу с намёком снов,
Как же может быть такое?
Как жить дальше без основ?

Кто-то гонит нас отсюда,
Залезает к нам в постель,
Быть свободным – это чудо,
Только ведь – не как теперь.

Как убедительны порою доказательства
Несовершенства интеллекта для познания,
Притом, что все фальсификации – предательства,
От наших дней и до истоков мироздания.

Мне непонятно, почему простые истины,
В облагороженной оправе достоверности,
Лишь потому для гениальности убийственны,
Что подчиняются не всем закономерностям?

И понимание, что мысли отражение
Парадоксальностью лишь может быть проверено,
Обречено на изначальность поражения,
Где глубина его не может быть измерена.

И проводя для убедительности опыты,
Мы изначально будем побеждать сомнения,
Хотя, по правде, – эмпирические хлопоты,
Лишь для иллюзий бесполезного кормления.

Мне захотелось улыбнуться на рассвете
И всё забыть, что не давало ночью спать,
Вдохнуть хорошего, и много, так, как дети,
И безвозвратно оптимистом сразу стать.

Не слышать грубости и позабыть обиды,
Не видеть слёз от горя иль от неудач,
Чтоб никогда не появлялись инвалиды
И чтобы дома редким гостем был бы врач.