Владимир Савич - Бульвар Ностальгия

что на голове и “техасах”, Толя поехал с Макаром Антоновичем на подшефный

завод за аппаратурой. В целом и в частностях она оказалось старьем, мусором и

обломками.

Убогие колонки «Аккорд-10» издавали кашляющие и хриплые звуки. В

предположительно солирующей гитаре фирмы «Иолана» не хватало одного

звукоснимателя и пары колков. На бас-гитаре «Орфей» отсутствовали струны.

Орган «Вельтмайстер» походил на фисгармонию. Комплект тесловских

микрофонов носил на своих металлических сетках отпечатки чьих-то зубов. Во

всем этом лампово-транзисторном хламе привлекательней всего смотрелась

барабанная установка рижского производства…

Раздобыв золотой краски, Толик, вывел на большом барабане сурово -

романтичное название «The Руссичи» и принялся формировать состав.

Барабанщиком и руководителем Толя назначил себя. Гитаристом утвердил

меня (человека, поведавшего этот рассказ). Басистом объявил узкоглазого и

коротконогого Тимура Багирова.

– Но он же не умеет играть, – возразил я Толе.

– Зато на Леннона похож, – оборвал руководитель.

Горячий спор разгорелся вокруг клавишника.

Толя предлагал слабенького аккордеониста славянина Лешу Дьякова. Я-

сильного классического пианиста еврея Леню Кантора. Нельзя передать

словами шум, поднятый руководителем группы. Отборный мат дрожал на

стеклах и ухал в углах маленькой репетиционной комнатки. Самым приличным

предложением длинной петляющей Толиной речи было: «Я лучше раскромсаю

аппарат, чем сяду играть с кучерявым!»

Не подействовало и то, что Леня согласен тягать аппаратуру, что он классно

разбирается в электронике и что, наконец, он– парень с окраин.

– Нет, – Толя категорически отвергал аргументы в пользу Кантора.

Я уже было хотел сдаться, как в мои руки попал журнал «Кабета и Жице» (из

которого мы в основном черпали сведения о современной рок– музыке).

В статье о «Битлз» я обнаружил слово «жиде»: за ним стояли фамилии

битловского менеджера Брайна Эпстаина и барабанщика Ринга Стара. Я ткнул

Толе пальцем в слово «жиде» и указал на фамилию битловского ударника.

– Ты хочешь сказать, что Ринго– кучерявый? – недоуменно спросил меня

Усикум.

– Я ничего не хочу сказать. Я только констатирую!

– Как ты можешь констатировать. Когда ты не знаешь польского, -

ухмыльнулся ударник Толя.

– Хорошо, – ответил я. – Пойдем к Стасу Ковальскому…

Стас Ковальский, перешагнувший полувековой рубеж жизни, но так и

оставшийся без возраста человек, являл собой, как тогда говорили, нерушимую

связь поколений и социальных слоев советского народа. Стас водил дружбу с

замом винного отдела и репрессированным троцкистом. Распивал спиртные

напитки с несовершеннолетними и с людьми, давно позабывшими свой

возраст. Ковальский встретил нас своим любимым вопросом «Цо маж?» и с

любопытством глянул на наши карманы.

– Переведи, что тут написано… – Толян ткнул в статью о «битлах».

– То есть работа. А за всякую работу повинно наливать, – перебил его

Ковальский.

– Налью, – Усиком отвернул полу пиджака.

– Дзе? – Стас заглянул в журнал.

– Тут, – указал Толик.

– Жиде, – прочел Ковальский.

– Кто? – взволнованно осведомился Усиком.

– Все, – объявил переводчик.

– И этот? – барабанщик ткнул пальцем в фотографию Ринго Стара. – Не может

быть!

– И той. Вшысткие вокуль, сына, жиды! Вшистко едно жидовско паньство!

Толя вмиг стал чернее грозовой летней тучи, даже пить отказался.

– Ну, так берем Кантора на орган? – поинтересовался я у руководителя, выходя

из Стасова подъезда. Толя промолчал.

А вечером из Толиной комнаты исчезла фотография «The Beatles» и портрет

Ринго Стара. На следующий день Толя явился в школу без колец, а после

занятий постригся и объявил:

– Иду записываться в бокс.

Руководство группы легло на мои плечи….

В составе замелькали еврейские фамилии: Кантор, Сандлер, Дольник,

Абрамович…

– А что же Толик? Как же он? – спросит читатель. Скажу только, что знаю.

В секции бокса Толе не повезло. И рост у него был что надо. И левая ударная.

И «крюк» получался, дай Бог каждому. Но на Толино горе тренером оказался

крючконосый Вениамин Залманович Альтшунер!! Пришлось бросить и

податься в подпольную школу каратэ, но и там руководителем числился Алик

Фридман!!!

И в Советской Армии Усикуму не «покатило» Ротным старшиной у него

оказался прапорщик с окаянной фамилией Рабинович!!!

– Всю службу сбил, – жаловался мне Толян после демобилизации…

1Прошло несколько лет, Толя окончательно пропал из моей жизни, и что с

ним сегодня мне неведомо. В мире теперешних реалий скорей всего он

возглавляет какое-нибудь националистическое движение.

Кстати, недавно мне в руки попалась патриотическая статья, подписанная

инициалами А.У.

Дирижер симфонического оркестра, внешне напоминающий актера из

сериала “Карл Маркс. Молодые годы”, сидел за инструментом и разбирал

партитуру.

В дверь кто-то требовательно постучал. Дирижер взглянул на часы.

– Кого это черт пригнал в такой час? Работать не дают… – раздраженно

заворчал он, щелкая входным замком.

На пороге стоял респектабельный лет пятидесяти человек. Широкополая

фетровая шляпа. Дорогой кожаный плащ. Представительный черный кейс.

Классический тип хозяина жизни.

– Лев Ефимович? – осведомился гость. – Капельман? Добрый вечер. Я к вам по

делу.

И без излишних китайских церемоний незваный гость прошел в комнату.

Игнорируя приглашение присесть, занял лучшее кресло. Любопытным

взглядом осмотрел квартиру.

– Да. Неказисто живут у вас дирижеры, – печально покачал он головой. -

Непрезентабельно. Квартирка темненькая, меблишка никудышненькая! Ну что

ж, будем улучшать, укрупнять, причесывать, одевать…

– Укрупнять! – Лев Ефимович затряс головой, точно мокрый пес. – Я не

понимаю, милейший…

– Сейчас поймете, – гость, хлопнул себя по колену. – В нашем городе (визитер

озвучил название населенного пункта, из которого он прибыл) недавно

скончался дирижер симфонического оркестра. Слышали?

– Да, конечно, конечно. Редкого таланта был человек.

– На все сто! – согласился гость. – Однако же мертвым– упокоение, а живым

– пробавление, так сказать, хлеба насущного.

– Это вы о чем?

– О том, уважаемый Лев Ефимович, что музыкальная общественность нашего

города хотела бы видеть за дирижерским пультом оркестра вас! Вы молоды,

талантливы, опять же из музыкальной, так сказать, династии. Ваш дед! О-го-го!

Вот это место из “Allegro moderato”, – гость пропел музыкальную фразу. – Ведь