Александра Чумакова - Точка возврата

Секретарша скрылась за богатой дубовой дверью на несколько минут, после чего

пригласила посетителей:

– Мистер и мисс Атвуд, вы можете войти, мистер Чарльз Стивенсон ждет Вас.

Я и Мафусаил проследовали за отцом и дочерью и попали в большой кабинет английского

правоведа. За столом сидел пожилой мужчина, одетый со вкусом и внимательно смотрел

на вошедших, будто оценивал их:

– Чем могу Вам помочь, мистер Аттвуд.?

– О, Чарльз – малышка Мэгги кинулась к адвокату – ты один сможешь мне помочь!

Стивенсон опешил:

– Мисс Аттвуд, прошу Вас, присядьте со своим отцом в кресло и соблюдайте приличия.

– Чарльз, ты не узнаешь меня? Я – Кэти, твоя крестница малышка Кэти.

– Мистер Аттвуд, ваша дочь не в себе, если это розыгрыш, то он очень неудачный.

Немедленно уходите!

– Чарльз, ты всегда приносил моей маме лилии, а в день ее похорон купил их столько, что

пришлось заказывать две машины

– Убирайтесь немедленно! – закричал адвокат – Я вызову охрану!

Но Мэгги было не остановить:

– Ты любил пудинг миссис Оливии, нашей служанки, и съедал не меньше трех порций за

раз. Ты пьешь кофе только с корицей и любишь запах лаванды. Ты учил меня кататься на

велосипеде, и когда я падала говорил: “вставай и не плачь, моя любимая каракатица”, я так

и не спросила, почему “каракатица”

Мистер Чарльз схватился за сердце.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, ты мне доверился и рассказал, что всегда любил

мою маму, но отец тебя опередил. Ты показал мне свой тайник с письмами к маме,

которые ей не суждено было прочитать: “милая Клэр, твои голубые, как небо глаза и

медовая кожа сводят меня с ума” – начиналось одно из них. После ее смерти ты не находил

себе места, и чтобы хоть как то облегчить боль, ты внушил себе, что мама стала звездой на

небе. Каждую ночь ты говорил со своей звездой – Клэр и наконец–то решился ей

открыться. В день моей смерти для тебя зажглась еще одна звезда – Кэтрин.

По щекам Стивенсона катились слезы и он стал походить на старика.

– И наконец, ты единственный, кто предупреждал меня, что нужно опасаться Джимми.

– О, Боже, Кэти… но как???

– Мистер Стивенсон – включился в разговор Гарри, – Неужели моя дочь говорит правду?

Я поражен не меньше вашего.. Как только Мэгги начала говорить, она рассказывала нам

историю Кэтрин Олдридж и умоляла упрятать за решетку подлеца Джимми.

– Мистер Аттвуд, только подлинная Кэти могла знать то, что вы сейчас слышали. Я был ее

другом и любил, как дочь. Когда ее не стало, умерла и часть меня. Я искал убийцу, но

тщетно..

– Чарльз, меня убил Джимми, и мы сможем это доказать!

– Кажется, я схожу с ума – Стивенсон сел и закрыл глаза.

– Нет, старина пес, ты – не сумасшедший. Я всегда была упертой, ты меня этому научил. Я

не успокоилась и после смерти.

– Старина пес… так называла меня Кэти..

– Просто ты мне казался самым добрым и мудрым, как пес мистера Смита.

– Мистер Аттвуд, сомнений нет, ваша дочь не лжет – она Кэтрин Олдридж.

– Вы позволите? – Чарльз обнял Мэгги и они заплакали.

Гарри Аттвуд тоже вытирал слезы.

– Чарльз, ты должен кое–что сделать для меня.

– Все, что пожелаешь, моя родная!

– Нужно добыть ордер на обыск дома Зака Марли – торговца наркотиками и карманника –

меня убил он за две тысячи долларов, полученных от моего братца.

Стивенсон плакал, как маленький мальчик:

– Цена жизни моей Кэти две тысячи вонючих долларов.

– Соберись, старый пес, мы накажем этого ублюдка!

– Но что искать?

– Кассету. Друзья Марли записали разговор с моим братцем и само убийство, чтобы

держать Джимми на крючке и шантажировать. Я стоила Джимми не две тысячи, а много

больше. Пленка на кухне в банке из–под печения.

– Кэти, я сделаю все, как ты скажешь.

Мафусаил и я увидели обыск в доме Зака Марли – высокого чернокожего молодого

человека в очень широких джинсах и ярко – красной футболке. На его лице отразились все

оттенки эмоций от самоуверенности и наглости в начале обыска до удивления и испуга, в

момент, когда обыск начался на кухне. Стоит ли говорить, что пленка была найдена

именно там, где указала Мэгги – в банке из–под печенья. Над Марли и Джимми

Олдриджем состоялся суд. Старина Чарльз сделал все возможное, чтобы эти люди,

отнявшие у него самое дорогое получили сполна. Джимми осудили на четырнадцать лет,

Марли – на пятнадцать. После вынесения решения Стивенсон встретился с Мэгги и

пообещал, что эти подонки никогда не выйдут на свободу. Мэгги была счастлива.

– Моя дорогая, Кэти, ты ведь понимаешь, что мы не сможем доказать, что ты – это ты. Нас

сочтут сумасшедшими. Я не в силах вернуть тебе то, что твое по праву: состояние твоего

отца. Оно перейдет к твоим кузинам. Но я позаботился о тебе и составил завещание,

согласно которому моей единственной наследницей является Мэгги Аттвуд. Для меня нет

большего счастья, чем знать, что ты будешь жить!

– Спасибо, мой дорогой друг, но моей целью были не деньги, а справедливость.

Мы с Мафусаилом оставили эту странную пару: пожилого почтенного господина и

маленькую девочку, говорившую с достоинством истинной леди. Нам нужно было

продолжить начатое.

Глава 6

Мне было о чем задуматься. Оказывается мы, простые смертные, совсем не знаем

законов жизни. У нас не те ориентиры, не те ценности. Мы не думаем о будущем своей

души. Мы научились разбираться в качестве золота, знаем, как очистить серебро, можем

огранить бриллианты, но о том, что представляет из себя самая великая драгоценность на

свете – человеческая душа, не имеем ни малейшего представления. Кто знает, как бы вели

себя люди, ведая, что за все ответят в другом воплощении? Эти и другие вопросы

проносились у меня в голове, но Мафусаил прервал ход моих мыслей, нам пора было

снова в путь, в мое прошлое, лишившее меня настоящего. Я еще не знал время и место, но

был уверен, что столкнусь с чем–то, за что мне будет стыдно. Мы очутились в огромном,

завораживающем своим великолепием зале, освещенном множеством восковых свечей в

люстрах и настенных подсвечниках. Я увидел лестницы, устланные дорогими коврами,

тропические растения в кадках, фонтан со струящейся душистой водой. Такую роскошь я

наблюдал в фильме «Война и мир». Это, несомненно, был бал. Звук был потрясающий!

Музыканты размещались у передней стены на длинных скамейках. В середине зала

танцевали богато одетые люди. Платья дам были открытыми, дополненными бутонами

живых цветов. Юные барышни оделись в наряды светлых тонов, дамы постарше

облачились в платья разных расцветок, на всех без исключения были белоснежные