Array Коллектив авторов - Общественный разлом и рождение новой социологии: двадцать лет мониторинга

Именно в этот период, по-видимому, начинается процесс, который мы со всей очевидностью наблюдаем сегодня, – процесс декларативного, даже демонстративного разгосударствления, деполитизации человека в условиях кризиса властных структур, политических элит и институтов. Предельная поляризованность политического пространства в период президентских выборов 1996 года, решавших и решивших, по сути, кардинальную проблему выбора пути (откат к прошлому или продолжение реформ), к настоящему моменту практически потеряла свою значимость. Полюса «сошлись», крайние позиции смешались, и сегодня, говоря об электорате (а не о борьбе властных элит), мы не можем уже с определенностью выделить никакого явного, однозначного противостояния общественных сил. После провала демократических партий и движений, практически полной дискредитации в общественном мнении их лидеров, с одной стороны, но и после фактического поражения на выборах 1996 года коммунистов – с другой, в общественном мнении начинает просматриваться тяготение к центру, к некоему компромиссному среднему пути (мы не будем здесь останавливаться на его содержании и идеологической направленности).

Об этом, в частности, косвенно свидетельствует тяготение россиян к политическим лидерам такого типа, как в первую очередь Е. Примаков, во многом Ю. Лужков, а в последнее время и новый премьер С. Степашин.

Та скорость, с которой бывший и нынешний премьеры (а также С. Кириенко до своей отставки) завоевывали у россиян очень высокий – в особенности в сравнении с другими персонами политической авансцены – уровень доверия, причем еще до принятия каких бы то ни было конкретных мер, указывает на совершенно иную конфигурацию соотношения политических сил, самого политического пространства сегодня, его иную разметку по сравнению с 1996 годом [24] Ю.А. Левада рассматривает подобные сдвиги, сравнивая канун парламентских выборов 1995 и 1999 годов (см.: Левада Ю. Политическое пространство России за полгода до выборов: 1995 и 1999 годы // Мониторинг общественного мнения. 1999. № 4). . При этом, однако, ни одна парламентская фракция, ни один ее лидер за минувший период практически не набрали (если не потеряли) очков, так и не сформировав в Государственной думе конструктивной, действенной оппозиции. Хроническое противостояние законодательной и исполнительной ветвей власти при практически полной утрате в общественном мнении кредита доверия к главному, прежде действующему лицу в этой борьбе – президенту Ельцину, полностью растратившему свой личный ресурс мобилизующей политической фигуры, перестало быть актуальным для общественного мнения. Фокус политических ожиданий потенциальных избирателей сместился в сторону лидеров правительства, все более воспринимаемых населением как некий гарант возможной консолидации политических сил и утверждения стабильности в стране.

Предположение, что период относительной поляризации общественного мнения в отношении кардинальных для дальнейшего развития страны политических проблем миновал, подтверждает, на наш взгляд, и то обстоятельство, что мнения, политические оценки и установки, политические и ценностные ориентации приобретают сегодня в обществе более консистентный характер. В частности, это выражается в том, что позиции, мнения, оценки и ориентации наиболее политически ангажированных респондентов (в данном случае тех, кто выказывает к политике значительный «зрительский» интерес) структурно не слишком отличаются от таковых у групп, менее включенных в переживание политических событий. В группе «ангажированных» характерные для общества в целом политические пристрастия, настроения и оценки выражены несколько интенсивнее, чуть сильнее поляризованы – но и только.

Обратимся теперь к социально-демографическому портрету респондентов, проявляющих различную степень интереса к политике. Сравним социально-демографические характеристики этих групп в 1994 и 1999 годах (табл. 4).

По данным последнего опроса, всего 13 % опрошенных заявили, что они интересуются политикой в значительной мере. Если говорить о самых ангажированных (4 %) опрошенных, то они, в отличие от замеров пятилетней давности, сейчас не сильно выделяются по своим социально-демографическим характеристикам по сравнению с данными 1994 года, когда в этой группе заметнее были представлены не только более пожилые высокообразованные респонденты, но и пожилые респонденты с низким уровнем образования. Причем значимым фактором в то время (осень 1994 года) были и партийные преференции. Так, повышенное внимание к политике в 2 раза чаще среднего выражали респонденты, заявлявшие, что их интересы представляют такие политические силы, как «Яблоко», КПРФ и ЛДПР. Иными словами, группа интересующихся политикой была тогда в значительной мере поляризована и по оси партийных преференций (к выборам 1996 года это, как мы уже указывали, вылилось в противостояние сторонников Зюганова и Ельцина).

В сравнении с замером 1994 года группа выражающих значительный интерес к политике за пять лет несколько выросла. В социально-демографическом аспекте это выразилось в относительном увеличении доли респондентов зрелых и старших возрастов, а также респондентов с высшим и средним уровнем образования. В группах, политически наименее ангажированных, среди респондентов с низким уровнем образования, а также проживающих на селе отмечается некоторое увеличение доли опрошенных, испытывающих к политике, по их словам, «средний интерес» (в особенности этот ответ характерен для самых молодых респондентов и сельских жителей); соответственно, в указанных группах сократилась доля опрошенных, испытывающих к политике «малый интерес» или заявляющих о его отсутствии. Но еще более заметен этот сдвиг к позиции «средний интерес» (при сокращении доли тех, кто интересуется политикой в «малой степени») в группе высокообразованных респондентов, жителей столиц. Значимым фактором, влияющим на больший интерес к политике, оказывается и наличие у респондентов крупных домашних собраний книг: среди владельцев крупных библиотек (т. е. тех, кто обладает культурным ресурсом, предполагающим и более рефлексивные, выраженные мнения и оценки; они же, как правило, и старше) доля относительно ангажированных в 2–3 раза выше, чем в среднем по выборке.

Новый феномен – повышение за пять лет уровня интереса к политике за пределами столиц, которые прежде в этом отношении лидировали. Так, доля респондентов, выразивших «очень большой» и «большой» интерес к политике, составила как в «столицах», так и в других городах России около 15 %. Для «столиц» это совпадает с данными 1994 года, в то время как для жителей крупных городов и в особенности городов малых свидетельствует о росте интереса. Вероятно, это служит еще одним косвенным признаком «размывания» определенности и поляризованности политических позиций и пристрастий среди ангажированных политикой. Кроме того, сдвиг к периферии указывает, видимо, и на изменение самой мотивации интереса к политике. Можно предположить, что доминировать при этом будут резкая неудовлетворенность собственным положением, прежде всего материальным, и преимущественно негативная оценка перемен в целом. Иными словами, этот сдвиг указывает на общий рост напряжений во всем обществе и в особенности – на его периферии: интерес к политике сегодня говорит в первую очередь о неудовлетворенности конкретной политикой определенных политиков [25] Другим признаком роста напряжений в обществе служит, на наш взгляд, значительная ангажированность политикой со стороны респондентов, относящих себя к мусульманам: 20 % этой группы интересуются политическими событиями в «большой» и «очень большой» степени. По(видимому, это ответная реакция не только на общий рост ксенофобических настроений среди русского населения, стимулированный такими противоположными факторами, как война в Чечне и негативное отношение к предпринимательской активности представителей Кавказа в России, но и на ревитализацию державного сознания у значительной части русских, не говоря уж об определенных кругах политических элит. .