Виктор Шнирельман - «Порог толерантности». Идеология и практика нового расизма

Наконец, некоторые специалисты показывают, что расовый дискурс постепенно вырос на европейской почве из более общего дискурса о «Другом». Со временем он принял наукообразную форму, а затем был легитимизирован государственным законодательством, хотя и потерял санкцию науки [251] Rattantsi A. “Western” racisms, ethnicities and identities in a “postmodern” frame // Rattansi A., Westwood S. (eds.). Racism, modernity and identity: on the Western front. Cambridge, UK: Polity Press, 1994. P. 36–48; Майлз Р., Браун М . Расизм. М.: РОССПЭН, 2004. С. 29–70. См. также: Rattansi A. Racism. . Иными словами, расизм возник задолго до того, как появилось понятие для него. Ведь термин «расизм» был введен лишь в 1930-х гг., а широкую популярность получил после Второй мировой войны [252] Wieviorka M . The arena of racism. London: Sage, 1995. P. 2–5. На рубеже 1920–1930-х гг. советские ученые пользовались термином «расовики». Первым исследователем истории расизма был бельгиец Теофиль Симар, книга которого вышла в Брюсселе еще в 1922 г. Но в США термин «расизм» начал широко использоваться лишь в 1960-х гг. Об этом см.: Fredrickson G. M . Racism: a short history. Princeton, N.J.: Princeton Univ. Press, 2002. P. 158–159, 167. .

Итак, с точки зрения современной науки расизм вовсе не является константой, сопровождающей всю историю человечества. Во-первых, он начал складываться лишь на определенном и далеко не раннем этапе этой истории. Во-вторых, различные элементы того, что сегодня называется расизмом, формировались в разные периоды и нередко вне зависимости друг от друга. В-третьих, создание расовой теории предшествовало превращению расизма в массовую политическую практику и расистские представления «отцов-основателей» не имели при их жизни массового спроса. В-четвертых, расизм стал важным структурным элементом общественного устройства лишь в эпоху развитого капитализма. И, наконец, в-пятых, как указывает Дж. Фредриксон, своими крайностями расизм обязан стечению особых исторических обстоятельств, связанных с тяжелым поражением в войне и чувством национального унижения, ищущим удовлетворения в образе заклятого врага в лице инорасовых меньшинств [253] Fredrickson G. M. Racism… P. 106–107. . Кроме того, расизм является весьма противоречивой идеологией, и в зависимости от конкретной ситуации его аргументация может выглядеть по-разному.

Похоже, что в Европе формирование расизма как идеологической доктрины и социальной практики началось в Испании. Первой его жертвой стали испанские крещеные евреи («мараны»), которые, в общественном мнении XV в., в силу своей крови или культуры так и оставались «погаными», или «проклятой расой», и ни при каких условиях не могли стать добрыми христианами [254] Льоренте Х.-А. Испанская инквизиция. М.: ОГИЗ, 1936. С. 117–128; Amiel Ch. La «pureté de sang» en Espagne // Études interethniques. 1983. № 6. P. 27–45. . Любопытно, что это, пожалуй, самый ранний случай, когда расизм слился с антисемитизмом. Но при этом он все еще был тесно связан с религиозными воззрениями (рис. 1).

На заре Нового времени среди интеллектуалов еще не было единства по вопросу о причинах расового неравенства: если некоторые объясняли его биологическим наследием, то другие делали акцент на культурных факторах [255] Gould S. J. The mismeasure of man. New York: W. W. Norton & Company, 1981. P. 31–39. . При этом в XVIII – первой половине XIX в. термины «раса» и «нация» нередко использовались как синонимы, а критерием оценки «Других» служили скорее эстетические представления, чем ссылки на умственные способности [256] Fredrickson G. M. Racism: a short history. Princeton, N.J.: Princeton Univ. Press, 2002. P. 59–61. .

Расизм пережил расцвет в Европе и в США прежде всего как биологическая доктрина, пытавшаяся опираться на достижения биологической науки второй половины XIX – начала XX в. [257] Benedict R. Race and racism. P. 106–140; Gossett Th. F. Race. P. 54–83; Guillaumin C. L’idéologie raciste: genèse et langage actuel. Paris: Mouton, 1972; Miles R. Racism; Barkan E. The retreat of scientific racism: changing concepts of race in Britain and the United States between the World wars. Cambridge: Cambridge University Press, 1992; Smedley Au. Race in North America. В последней трети XIX в. под влиянием расистской идеологии, распространявшейся немалым числом радикальных политиков и журналистов, расизм проник в широкие массы. Тогда он был направлен прежде всего на две категории населения: евреев как внутреннего «Другого» и колониальные народы (особенно африканцев) как внешнего [258] Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс: двусмысленные идентичности. М.: Логос-Альтера, 2003. С. 53–54. . Но в США внутренний «Другой» уже тогда был представлен прежде всего чернокожим населением. При этом важным рубежом, придавшим импульс расистским взглядам, стали эмансипация евреев в Западной Европе и отмена рабства в США, сделавшие «Других» значимыми конкурентами, с которыми нельзя было не считаться. Это и способствовало быстро растущей популярности социодарвинизма [259] Mosse G. L. Toward the final solution: a history of European racism. London: J. M. Dent and Son, 1978; Miles R. Explaining racism in contemporary Europe // Rattansi A., Westwood S. (eds.). Racism, modernity and identity: on the Western front. Cambridge, UK: Polity Press, 1994. P. 200–202; MacMaster N. Racism in Europe, 1870–2000. Basingstoke, Hampshire: Palgrave, 2001. P. 15–19; Fredrickson G. M. Racism: a short history. P. 51–95. . Любопытно, что социальная база расизма в США и Европе различалась. В США ее составляли низшие общественные слои, недовольные конкуренцией со стороны чернокожих, тогда как в Европе речь шла о среднем классе, с подозрением наблюдавшем за быстрым ростом числа менеджеров и профессионалов среди евреев. По меткому замечанию Дж. Фредриксона, подчеркнувшего эти различия, «если афроамериканцы казались недостаточно современными, то германские евреи были чересчур современны» [260] Fredrickson G. M. Racism: a short history. P. 95. . Между тем риторика XIX в. делала акцент на ущербности еврейской телесности, что было напрямую связано с расовым дискурсом. О связи антисемитизма с расизмом, направленным против чернокожего населения, недвусмысленно говорит тот факт, что в Вене рубежа веков евреев рассматривали как «черных» и искали их происхождение в Африке [261] Gilman S. L. The Jew’s body. New York: Routledge, 1991. P. 165. .

К середине XIX в. относятся первые попытки обосновать расовый подход «научными фактами» (Луис Агассиз, Сэмуэль Мортон, Джосайя Нотт и Джордж Глиддон в США, Жозеф А. де Гобино во Франции, Роберт Нокс в Великобритании), причем развитие этих идей прослеживается с конца XVIII – начала XIX в., когда их высказывали Лорд Кэймс, Эдвард Лонг и Чарльз Уайт в Англии, Кристоф Майнерс и Георг Форстер в Германии и Жульен-Жозеф Вирей, Жорж Кювье и Франсуа Перрон во Франции [262] Gossett Th. F. Race. P. 44–49, 58–66; Stocking G. W. Race, culture, and evolution. Essays in the history of anthropology. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1982. P. 30–34, 39. В то же время, как показал Скотт Майкелсен, в ходе своих исследований Мортон сам опровергал важнейшие положения «научного расизма». См.: Michaelsen S. The limits of multiculturalism. Minneapolis: Univ. of Minnesota Press, 1999. P. 144–146. . Тогда доказывали, что расовые различия вечны и неизменны, что расы различаются уровнем интеллекта, и это якобы отражается на размерах мозга или соотношении разных участков мозга, отвечающих за различные способности. Из этого делали вывод о том, что различные расы в разной степени способны вести «цивилизованный» образ жизни. В середине XIX в. определенным авторитетом пользовалась школа полигенистов, представлявших расы разными биологическими видами и доказывавших их будто бы разное происхождение [263] Подробно о полигенистах XIX–XX вв. см.: Wolpoff M. H., Caspari R . Race and human evolution: a fatal attraction. New York: Simon and Shuster, 1997. P. 57–165. .