Юрий Чеботарев - Случайность и неслучайность биржевых цен

В России, с ее огромными золотовалютными резервами, стабилизационным фондом и политической стабильностью, недостатка ликвидности быть не может. Почему? Да потому что крупные инвесторы могут заработать только от роста спот рынка, так как ликвидных производных инструментов нет и не предвидится. Направление тренда всегда и везде задают крупные игроки.

Конечно, как будут развиваться события, не знает никто. Может быть, стабильность будет подорвана паникой на биржах. Но даже если взять самый перегретый фондовый рынок – китайский, где в пользу обвала говорит все больше факторов, его падение вряд ли скажется на экономике Поднебесной. Биржа там играет роль скорее запрещенных казино, чем способа финансирования инвестиций: 80% всех капиталовложений обеспечивается в Китае за счет прибыли предприятий и банковских кредитов.

В России экономический рост опережает прогнозы и не обращает на индекс РТС никакого внимания. Более того, несмотря на отток денег с фондового рынка, российская экономика пухнет от притока капитала. Деньги из-за рубежа привлекли IPO крупнейших госбанков, прямые иностранные инвестиции, распродажа остатков ЮКОСа и массированное заимствование российских банков за рубежом.

Опыт показывает, что капиталы не уходят с развивающихся рынков просто и быстро, они становятся менее спекулятивными, что только снижает вероятность «жесткой посадки» развивающихся экономик [27].

В августе 2007 г. разразился широкомасштабный кризис плохих долгов в США. Истоки этого кризиса берут начало в ошибочной финансовой политике, которую вела Федеральная резервная система США в последние годы. После того как в 2000–2002 гг. лопнул «интернет-пузырь», а также после терактов 11 сентября 2001 г. перед американской экономикой отчетливо замаячила угроза рецессии. У ФРС практически не было иного пути ликвидации этой угрозы, кроме снижения процентной ставки, упавшей в 2003 г. до 1%. Однако накачка американской экономики дешевыми деньгами привела не столько к росту инвестиций, сколько к увеличению объемов потребительского кредитования. И последние годы экономика США росла главным образом потому, что американцев убедили больше брать в долг, рефинансировать свои ипотечные кредиты и тратить часть полученных денег.

Широкое распространение получили ипотечные кредиты с плавающей процентной ставкой, привязанной к ставке ФРС. И когда она начала расти, американцы оказались не в состоянии обслуживать свои закладные.

Высокорискованные ипотечные кредиты выдаются под высокий процент заемщикам с плохой кредитной историей, низкими доходами или тем, кто не способен их подтвердить. Наблюдавшееся с начала десятилетия снижение процентных ставок в США и рост цен на жилье привели к буму на ипотечном рынке. Банки ослабили требования к заемщикам, людям ничего не стоило подделать справку о доходах, инвестбанки активно переводили кредиты в ценные бумаги, выпуская ипотечные облигации.

В 2000 г. аналитики S&P на основании данных от ипотечных кредиторов решили, что дефолт по комбинированному кредиту – когда заемщик в дополнение к ипотечному кредиту берет второй, пуская его на первоначальный взнос, – менее вероятен, чем по обычному ипотечному кредиту. Через шесть лет агентство S&P изменило мнение, но было поздно. Эта и другие кредитные новинки способствовали росту рынка высокорискованных ипотечных кредитов до $1.1-1.3 трлн. Вот как ошибки рейтинговых агентств приводят к неожиданным событиям, например, к финансовым кризисам.

При выпуске ипотечных облигаций инвестбанки-андеррайтеры объединяют тысячи кредитов в пул, который затем может быть разбит на транши с разным уровнем риска. У наиболее рискованного транша потенциальный доход максимален, но его владельцы первыми понесут убытки в случае неплатежей по кредитам в пуле; вторыми будут владельцы второго по рискованности транша, и т.д. Владельцы наименее рискованных траншей считались наиболее защищенными, что позволяло агентствам присваивать им инвестиционные рейтинги, иногда уровня ААА – как у гособлигаций США [28]. В результате получался слоеный пирог с разными уровнями риска. Но пирог изначально был сделан из испорченных «продуктов».

Обвал ипотечного рынка в США еще продолжается. Досрочно может быть закрыто около половины субстандартных ипотечных кредитов, которых было выдано на $1 трлн. Глава ФРС США Бен Бернанке полагает, что суммарные потери американской финансовой системы от ипотечного кризиса в 2006–2008 гг. составят около $100 млрд. [29].

Как будут развиваться события, никто не знает. Самый пессимистичный сценарий: американская экономика впадает в рецессию. Этот сценарий ничего хорошего российскому фондовому рынку не сулит. Во-первых, у инвесторов на развивающихся рынках имеется железное правило: как только возникает угроза крупного кризиса – следует максимально быстро выводить деньги из развивающихся стран. Во-вторых, когда денежные ресурсы сокращаются, а значительная доля активов (например, те же ипотечные облигации) вдруг становится неликвидной, банки и компании вынуждены распродавать ликвидные активы – акции, различные классы облигаций, драгметаллы, контракты на сырье [30].

Еще в 2001 г. рынок производных инструментов был развит сравнительно слабо. В 2005 г. он оценивался в $20 трлн. Сегодня его оценивают почти в $100 трлн. – в полтора-два раза больше общемирового ВВП. Удивительно, но как только эффективно использовать деривативы научились все игроки, мировая финансовая система неожиданно потеряла устойчивость.

Инвестирование всегда было рискованным занятием. Деривативы: фьючерсы, опционы, свопы для того и были придуманы, чтобы страховаться от возможных неблагоприятных изменений цены товара, курсов валют, процентных ставок и т.п. Снижение риска при использовании деривативов происходит не само по себе, а за счет перекладывания рисков на других игроков и, в конечном итоге, на всю финансовую систему в целом. Поэтому по мере роста глобального рынка деривативов каждый конкретный инвестор может чувствовать себя защищенным, но вся система в целом становится неустойчивой.

До сих пор высокая прибыльность от использования производных инструментов объяснялась тем, что плата за страховку от рисков была сравнительно невысока. А взрывной рост финансовых рынков в конце прошлого и в начале нынешнего века породил иллюзию их необъятности, иллюзию того, что мировые рынки капитала настолько велики, что там можно застраховать любой риск без последствий для себя.

Сегодня ресурс устойчивости мировой финансовой системы близок к исчерпанию. Оказалось, что он конечен, как и большинство других ресурсов. А это значит, что стоимость страховых услуг начнет расти в цене. Перед инвесторами встанет классический выбор: либо страховаться и резко снижать прибыльность своих операций, либо стремиться заработать больше и принимать риски на себя [31].