Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

300

Консилиум на площади.В некоторых восточных государствах, если верить Геродоту, существовал обычай выносить тяжелобольного на рыночную площадь, чтобы выслушать советы по его излечению от всех, кому что-либо известно о том, как бороться с недугом. После Пелопоннесской войны в положении такого скорбящего, перенесенного на агору, в толкучку мнений, оказался полис. Греческая научная и художественная литература того времени сохранила множество советов, касающихся способов спасения. Вместе взятые, они напоминают консилиум на площади.

Первому на этом воображаемом собрании слово предоставляется Фалею из города Халкедона.

— Граждане, — начинает он, — полис тяжко, но не безнадежно болен, и главная причина заболевания — вопиющее неравенство его граждан в обладании землей. У одних ее много, у других земли нет вовсе. Надо перераспределить полисную землю, и как можно скорее. Кроме того, надо отнять у частных лиц рабов-ремесленников и сделать их государственными рабами. У государства появятся средства, чтобы пригласить отовсюду лучших учителей и обучить весь народ, а не только одних богатых, правилам поведения и добрым законам. Ведь необразованность, невежество — источник неуважения друг к другу и взаимных оскорблений.

— В отношении воспитания ты, Фалей, прав, — соглашается милетянин Гипподам. — Но по своему опыту архитектора я не могу согласиться с тем, что ты предлагаешь в отношении ремесленников. Будь у меня в распоряжении рабы-ремесленники, а не свободные люди, мне никогда бы не удалось придать перестроенному мною Пирею красоту, выделяющую его среди всех городов. Я предлагаю ограничить гражданство города десятью тысячами человек и разделить его на три части — ремесленников, земледельцев и воинов. Территорию государства тоже надо разделить на три части: священную, общественную и частную, предназначив доходы первой на сооружение храмов и отправление культа, а второй — на содержание воинов и оплату ремесленников, изготавливающих оружие и строящих корабли. Надо создать единый верховный суд из старцев, выбираемых народом, а не по воле слепого жребия. Наконец, очень важно ввести закон, предоставляющий почести тем, кто изобрел что-либо полезное для государства. Вот что я предлагаю, граждане.

301

— Я не могу одобрить ваших советов, сколь бы разумными они ни казались, — вступает в дискуссию афинянин Ксенофонт, — ибо, следуя им, мы внесем беспорядок в организм больного, вместо того чтобы принести ему облегчение. Можно, не нарушая его привычного образа жизни, добиться выздоровления. Для этого надо привлекать в полис как можно больше метеков, так как они содержат себя сами и приносят много пользы полису, не получая жалованья, да еще и уплачивая подати. И вообще, чем больше бы селилось в полисе народу или больше туда приезжало, тем больше ввозилось бы и вывозилось товаров и их продавалось, тем больше уплачивалось бы пошлин. Можно было бы, наподобие государственных военных кораблей, завести государственные грузовые суда и сдавать их желающим. По примеру частных лиц полис может приобрести рабов и также сдавать их в аренду, особенно в серебряные рудники, где всегда работы больше, чем желающих ее выполнять. Главное же, надо сократить расходы на содержание воинов и изготовление оружия. Ибо война, даже самая малая, съедает все доходы. А если кто думает, что полис, поддерживая мир, будет более слабым и менее славным и влиятельным, тот судит неразумно. Ведь счастливейшими полисами всегда считались те, которые были в состоянии дольше прожить в мире.

Но громче и решительнее всех прозвучал совет, предложенный оратором Исократом, — покончить с внутренними распрями в полисах, а также с конфликтами между ними и, объединившись, пойти походом на Персию.

Если сто лет назад, после Саламина и Платей, афинские политики призывали сограждан к походу, прикрываясь, как щитом, призывом к освобождению эллинов, то теперь устами Исократа они цинично обещали осуществить решение домашних проблем за счет восточного соседа: «Необходимо предпринять поход еще при жизни нынешнего поколения. Невозможно сохранить прочный мир, пока мы не начнем общими силами войну с варварами. Когда это осуществится, мы избавимся от нужды в куске хлеба, той нужды, которая разрушает дружбу, обращает родство во вражду, вовлекает всех людей в войны и смуты. Тогда несомненно между нами утвердится согласие и истинное расположение».

Конкретизируя свою программу, Исократ исходил из кризисной ситуации своего времени, полагая, что из скитающихся по Греции бездомных можно легко набрать войско, что война будет поддержана не только теми, кто рвется в бой, но и теми, кто рассчитывает, оставаясь дома, «извлекать пользу из своего имущества», что не возникнет никаких трудностей военного порядка, ибо варвары трусливы, предрасположены к рабству и войско, направленное в Азию, они примут за «священное посольство». У него наготове была продуманная в деталях программа ограбления Персии, основания на ее территории новых городов и заселения их «теми, кто не имеет средств». Трудности Исократ видел лишь в одном: когда встанет вопрос, кому возглавить общеэллинское войско, ни один из крупных полисов не захочет уступить первенство.

302

Поначалу, как видно из «Панегирика» , написанного Исократом в 480 г., за два года до возникновения Второго афинского союза, Исократ надеялся убедить Спарту, главного соперника Афин, что эта честь по праву принадлежит афинянам и что, договорившись, оба полиса могут «поделить гегемонию и добыть от варваров те преимущества, какие они теперь желают получить от эллинов». Другим же городам оратор внушал, что афинская гегемония явно предпочтительнее автономии, которая формально зафиксирована в договорах, а на деле — всего лишь фикция, ибо «пираты хозяйничают на море, наемники захватывают города, граждане вместо того, чтобы бороться с чужаками за свою страну, ведут междоусобную войну, сражаясь друг с другом внутри городских стен; города становятся военной добычей; в результате постоянных политических переворотов их население живет в большем страхе, чем люди, подвергшиеся изгнанию: эти боятся будущего, тогда как те постоянно рассчитывают на свое возвращение. Все это очень далеко от свободы и самоуправления: одни города — в руках тиранов, другие — опустошены, третьи — под властью варваров».

Но когда жизнь покажет, что Афинам, даже сумевшим на два десятилетия возродить Морской союз, не под силу стать объединителем и гегемоном восточного похода, Исократ обратится сначала к спартанскому царю Архидаму, затем тирану Сиракуз Дионисию Старшему, призывая их взять на себя патриотическую миссию завоевания Востока ради спасения эллинов, и, наконец, к северному соседу Филиппу Македонскому.