Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

Более всего пострадало в годы Пелопоннесской войны население сельских местностей, нашедшее временное пристанище в городах. Мир, о котором оно так мечтало, не принес желанного облегчения. Многие из возвратившихся на свои земли людей оказались неспособными выдержать конкуренцию рабского труда. Продавая свои участки или отдавая их за долги дельцам и крупным собственникам, сельские жители все больше скапливаются в городах, пополняя там толпы безработных ремесленников. Продают свои земли и многие состоятельные люди. Так была поколеблена одна из главных опор полиса связь гражданства с земельной собственностью.

Зашаталась и другая его опора — военная организация, основанная на праве и священной обязанности гражданина защищать полис и его автономию, земли и обычаи предков. Гражданское ополчение уступает место наемным профессиональным отрядам. Воздерживаясь от выполнения гражданского долга, бедняки по первому зову охотно шли хоть на край света служить за плату кому угодно. Лишенные чувства полисного патриотизма, эти воины становились для полисов не только тяжелым финансовым бременем, но и источником опасности — как сила, которую любой честолюбец мог использовать в собственных целях.

298

Существовали специальные места, где можно было за сходную цену нанять предлагавших свои услуги в качестве наемников: на мысе Малей (юг Пелопоннеса), в Коринфе, Фессалии и Фокиде. Нанимателями выступали не только греки, но и посланцы персидского царя и его сатрапов, сумевших за годы войны оценить опытность греческих бойцов и преимущества греческой военной организации. Служить бывшим врагам не считалось зазорным, и в персидском войске появились подразделения греческих гоплитов, на дисциплинированность и верность которых можно было положиться в большей мере, чем на местное ополчение.

Порча разъедала и народное собрание, которое из центра политической активности все более и более превращалось в место сведения счетов между народом и его избранниками, заботившимися не о пользе полиса, а лишь о собственной выгоде. Развивается то, что ныне называется «лоббированием» — поддержка интересов тех или иных групп, добивающихся для себя выгодных решений и законов.

В условиях кризиса стало также очевидным несовершенство полисного правосудия — отсутствие профессионализма. Судьи, ежегодно по жребию избиравшиеся из пришедших на народное собрание граждан, давая клятву судить «по своему лучшему разумению», законов могли и не знать. Познавали они их на практике, в ходе самих судебных процессов. Кормясь за счет государства, они были заинтересованы в обилии тяжб. Это стимулировало возбуждение беспочвенных обвинений, от которых богатым людям проще было откупиться, чем публично доказывать свою невиновность. Так в демократических полисах возникает презираемая, но доходная профессия — сикофант (доносчик). Овладевший ею проходимец кормился за счет вымогательств или, если это не удавалось, штрафов и конфискации имущества осужденного. Возникает парадоксальная ситуация, выраженная в одной из комедий того времени: богач, начисто разоренный сикофантами, радуется, что может наконец спать спокойно и добывать себе пропитание... сикофантством.

Подлинным бичом демократии уже в годы Пелопоннесской войны стали безответственные народные избранники — демагоги. В условиях кризиса для них возникла обильная питательная среда, возможность добиваться популярности и извлекать личную выгоду за счет пустых обещаний, о которых можно было сразу же забыть, или речей, возбуждавших негодование против богатых, против внешнего врага, против кого угодно. Честность политического деятеля стала редкоcтью. Общество погрязло в коррупции.

299

Наиболее опасным проявлением болезни полиса явилось нарастание социальной напряженности, ранее сглаживаемой в демократических полисах возможностями получения дохода от обработки земли и участия в общественных работах, а в Афинах — к тому же получением платы за исполнение должностей. Неимущие, как всегда, не задумывались над причинами своего бедственного положения, а искали его конкретных виновников, обрушивая гнев на чужеземцев-метеков или просто состоятельных людей. На протяжении полувека то в одном, то в другом полисе возникают заговоры и погромы, жертвами которых становятся прежде всего богатые. Так, в Аргосе в 370 г. чернь, подстрекаемая демагогами, перебила дубинами и палками более 1200 именитых сограждан. В свою очередь, аристократы и богатые люди объединяются в тайные союзы (гетерии), организуя заговоры с целью истребления противников и захвата власти.

Все явственней во многих полисах надвигается призрак гражданской войны, спутницей которой во все времена была тирания. В ней, как в сильной власти, ожидали спасения имущие граждане. Ее поддерживали и низы, которым тираны обещали после захвата власти торжество социальной справедливости. Тяжелее всего болезнь сказалась — по разным причинам — в Афинах и Спарте. В Афины с крушением морского союза вернулись тысячи клерухов, изгнанных бывшими союзниками. К тому же остались без дела моряки и ремесленники. Прекратилось строительство, поскольку форос от союзников теперь не поступал, а других средств у разоренного войной полиса не было. Средства сосредоточились в руках нажившихся на военных бедствиях дельцов, но они их не пускали в оборот, спекуляция становилась более выгодным делом, чем строительство и производство. Особенно богатели торговцы хлебом, взвинчивавшие цены. «По их вине, — возмущался оратор Лисий, — во время мира мы переживаем порой осадное положение».

Тяжелые времена — как ни странно, в результате победы — наступили и в Спарте. В замкнутый, экономически отсталый полис, гордившийся равенством граждан, хлынул поток военной добычи — ребра там оказалось, по свидетельству Платона, больше, чем во всех остальных полисах Греции, вместе взятых. В общину равных, взрыва# ее изнутри, проникает неравенство. На глазах поколения, пережившего Пелопоннесскую войну, в руках ничтожного меньшинства оказываются сосредоточенными огромные богатства, уже не считавшиеся позором, тогда как большинство разоряется настолько, что мног#е уже не в состоянии вносить свою долю в сисситию, а значит, лишаются почетного права быть воинами-гоплитами и полноправными спартиатами. В 400 г. был принят закон, разрешавший дарение и продажу клеров. Заговор, раскрытый и жестоко подавленный в 399 г., наглядно продемонстрировал происшедшие изменения: наряду со спартиатами, недовольными своим положением, в него были вовлечены даже илоты — союз, который было трудно себе представить в самом консервативном из греческих полисов.