Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

Весной 331 г. по древней караванной дороге через Палестину и Сирию Александр двинулся в Месопотамию. Летом того же года он форсировал Евфрат, в середине сентября — Тигр. Дарий III к этому времени сумел собрать огромную армию, усиленную слонами и боевыми серпоносными колесницами, согдийской и скифской конницей. Местом схватки стала обширная равнина близ Гавгамел, где могли маневрировать крупные воинские контингенты.

355

Сражение длилось целый день (1 октября 331 г.). Македонской фаланге и легкой кавалерии противостояли скифская и бактрийская конницы, многочисленные отряды лучников, сто боевых серпоносных колесниц. Дарий находился в центре боевой линии в окружении двух тысяч наемников-эллинов. Александр двинул вперед левое крыло своей конницы и фаланги, а когда персы попытались их окружить, ввел в бой главные силы. Македонский клин вошел в центр персидского построения.

Видя, что удача и на сей раз от него отвернулась, Дарий вместе со своими приближенными и гвардией обратился в бегство. Победителям открыл ворота Вавилон, давно уже изнемогавший под чужеземным игом. Горожане ожидали Александра на стенах, не имеющих себе равных по высоте и толщине. Путь его был устлан цветами. Поставленные через каждые несколько шагов алтари наполняли воздух благовониями. Это был одуряющий запах Азии, от которого кружилась голова. Вавилон отдавался Александру в надежде на будущую благосклонность. Александр вступил в святилище и, склонившись перед верховным владыкой Мардуком, повелел восстановить храмы, разрушенные во времена Ксеркса, и обещал после завершения похода вернуться в город и по-царски его вознаградить.

Но пока его манили города Персии, оставленные Дарием на произвол судьбы. Александр отдал их своим воинам на разграбление, проявляя редкую щедрость за счет побежденных. Персеполь, превосхоливший все города мира великолепием, превзошел их и своими бедствиями. Персепольцы, как и вавилоняне, поднимались на стены вместе с женами и детьми, однако не для того, чтобы приветствовать победителя, а чтобы броситься с них. Те, кто этого не сделал, вскоре проклинали себя за трусость. Грабители и убийцы врывались в дома и, забирая все ценное, заливали их кровью. Порой на улицах города завязывались схватки между победителями: при виде наиболее ценных вещей разгорались глаза, и жадные руки тянулись к добыче. Греческая блудница Тайс из жажды острого зрелища бросила клич: предать огню царский дворец. Александр же был настолько пьян, что первым швырнул в одно из чудес света факел.

Символическое изображение Ахурамазды. Рельеф дворца Персеполя

356

В то время, когда пламя пожирало столицу Персии, Дарий находился в столице Мидии Экбатанах. У него не было ни войска, ни воли к сопротивлению. Оставалась одна надежда — что Александра прикончат его же друзья. Но и ей не дано было сбыться. Пока еще бог зла Агри Майнью охранял свое порождение от кинжала и яда, и Дарию пришлось покинуть Экбатаны. Александр же, опомнившись от беспробудного пьянства, решил потешить себя царской охотой. Еще в Финикии он, по обычаю восточных царей, пошел с мечом на льва.

Здесь, на востоке персидской державы, его дичью стал сам царь, выводок которого он захватил в битве при Иссе. Дарий надеялся уйти в глухомань и затеряться в лесах и горах Персии; и ему бы это удалось, не имей он спутников. Один за другим перебегали они в лагерь Александра и наводили охотника на царский след. И все же заполучить Дария в качестве пленника Александру не удалось: он нагнал лишь труп царя и поклялся покарать подлых его убийц.

Сцена благородного негодования над трупом была не первой в его практике. Ведь еще в Македонии сын Олимпиады таким же образом негодовал над трупом своего родного отца, угрожая отомстить его убийцам, которых направляла мифическая царская рука, тянувшаяся от самого Персеполя. Но повторение приема перед одними и теми же зрителями не украсило царственного актера. И будь он повнимательнее, он мог бы разглядеть даже в глазах некоторых друзей негодование, готовое вспыхнуть от первой искры.

Но и на этот раз Судьба, каким бы именем ее ни называть, защитила Александра. Соратники в большинстве своем радовались удачной охоте, надеясь, что теперь прекратится бессмысленная погоня за призраком и Александр вернется в Вавилон, как обещал: ведь не будет же он преследовать тех, кто сделал его законным наследником царя царей. Но Александр, чьи действия были непредсказуемы, занялся новой охотой — на этот раз за убийцами Дария. Он направился в Бактрию, где обосновался стоявший во главе убийц Бесс, намеревавшийся организовать там сопротивление захватчикам.

357

Заговор Филоты.Двигаясь на восток по караванным путям и тропам нынешнего восточного Ирана и Афганистана, Александр вел себя как настоящий восточный деспот. Он окружил себя персидскими вельможами, осыпая щедротами прежде всего тех, кто сохранил верность Дарию до конца его дней, нарядился в просторные персидские одежды, собрал для себя гарем из трехсот юных красавиц и потребовал унизительного для европейцев приветствия по восточному церемониалу; отныне он уже не давал македонянам и грекам грабить своих подданных и чинить над ними насилия. Перед теми, кто знал сына Филиппа с детства или начинал с ним поход на Восток, предстал совсем новый Александр — человек с неподвижным взглядом, холодный, как снега, по которым приходилось идти, не желающий выслушивать ничьих советов. Поэтому, когда он распорядился отпустить на родину часть греков и македонян, щедро наградив их за службу, в войске решили, что, добившись с ними победы, Александр более в них не нуждается и рассчитывает заменить вчерашними врагами.

Признаки отчужденности стали столь очевидны, что их нельзя было не заметить. Александр повелел вскрывать письма воинов на родину, чтобы узнать, что они думают о нем. Но, разумеется, никто не доверил папирусу тайну готовившегося заговора. Ее выболтал один из заговорщиков своему другу, а тот попросил вхожего в царский шатер Филоту, сына Пармениона, донести об имеющемся слухе царю. Александр ничего не узнал о заговоре, потому что во главе заговора стоял... сам Филота. Однако поведение Филоты стало внушать подозрения, и он был схвачен и передан палачу. Пытки развязали Филоте язык: он не только выдал своих сообщников, но и раскрыл историю заговора, уходившую корнями в Египет, где многие были возмущены тем, что Александр провозгласил себя богом. По македонскому обычаю, осужденных забросали камнями. Понес наказание за дела сына и не участвовавший в заговоре старец Парменион: к нему были отправлены убийцы, вернувшиеся с отрубленной головой самого уважаемого в войске человека; Александр забыл, сколь многим ему обязан.