М Улицкая - В Израиль и обратно. Путешествие во времени и пространстве. [калибрятина]

Так я остался там.

(Руфайзен)

Впрочем, из четырех монахинь две были против того, чтобы оставлять у себя Освальда. Он был, с точки зрения закона, преступник, его разыскивали, повсюду были вывешены объявления о награде за его поимку. Укрывающим его грозила казнь. Но настоятельница твердо следовала своим моральным принципам, она приняла решение, и остальным пришлось подчиниться.

Освальд ничего не знал об этих разногласиях. В это время он спал крепким сном на чердаке сарая, где его устроили. Из маленького окна виден был двор полицейского участка, и он мог наблюдать за теми, кто должен был его искать…

Первая книга, попавшая ему в руки после того, как он проснулся, был кармелитский журнал, в котором были статьи о чудесных исцелениях в Лурде. Он попросил монахинь дать ему почитать о других чудесах. Вероятно, вся цепь событий, которые он пережил последнее время, склоняла его к размышлениям на эту тему… То, что с ним произошло до этого дня, и было настоящим чудом.

Он был спасен, но не знал — для чего… Католический журнал, случайно попавший ему в руки, рассказывал о Христе. Освальд изучал еврейскую историю, и из книг, которые он читал до сих пор, тема Мессии была ему знакома, но он никогда не рассматривал всерьез доктрины, что Мессией мог быть Иисус Христос, человек, родившийся во времена Второго Храма, вероятно, исторический персонаж, смутные упоминания о котором встречались и в еврейской литературе начала первого тысячеления. Теперь же рассказы о чудесах в Лурде взволновали его, ему захотелось узнать больше о человеке, с именем которого, а еще более с именем его матери, были связаны эти чудеса… И он попросил принести ему Новый Завет…

…Новый Завет я никогда раньше не держал в руках. Я ходил в польскую школу, но Нового Завета я не знал. Мы изучали еврейскую религию и не обязаны были изучать христианство.

Когда я прочитал (принесенную мне) Библию — Новый Завет я прочитал несколько раз,— то пришел к убеждению, что Иисус действительно был Мессией и что смерть Его и воскресение каким-то образом были ответом на мои вопросы:

Где же был Бог во время всех этих событий?.. Как быть с Божьей справедливостью?

И тут я вдруг вижу в Евангелии события тех времен в Израиле, ведь все это происходило в моей стране и с евреем — ведь Иисус был евреем… Проблемы Евангелия оказались мне столь близкими именно потому, что это были глубоко еврейские проблемы, связанные со страной, по которой я тосковал…

…Я пытался понять, почему такая трагедия происходит с моим народом. Я очень сильно ощущал свое еврейство… считал себя сионистом, стремился в Палестину, на свою родину…

В Новом Завете описывались события, происходившие в стране, куда я мечтал попасть… Я представил себе, что последних двух тысяч лет просто не существовало. В этом воображаемом мире я спорил с Иисусом из Назарета… Если вы этого не поймете, вы не поймете мою борьбу за право на еврейскую национальность… Вы должны понять, что события, связанные с Иисусом, являются не только историей церкви. История Иисуса — это фрагмент еврейской истории.

(Руфайзен)

Ближайшая аналогия — ночная борьба праотца Иакова с Ангелом при потоке Иавок, описанная в книге Бытия. Когда Иаков возвращался, после двадцатилетнего служения своему дяде Лавану, в Ханаан, в земли своего брата Исава, которого он дважды обманул, он послал вперед себя дары для своего брата, чтобы задобрить его. Оказалось, однако, что брат его Исав не держит на него зла и готов принять его по-братски… Ночью, на последней стоянке перед встречей с братом

«…боролся Некто с ним, до появления зари. И, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его, и повредил состав бедра у Иакова… И сказал (ему): отпусти меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал: отныне имя твое не Иаков, а Израиль: ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь…»

Буквально «Израиль» (Исраэль) означает «борющийся с Богом». Это один из величайших образов Ветхого Завета, полный огромного содержания: Еврейский Бог, который, казалось бы, требует от Своего народа выполнения заповедей, именно это подчинение и делает еврейский народ Избранным, но этот же самый Бог благословляет одного из своих сыновей — не самого честного, не самого праведного и уж точно не самого смиренного (с Ангелом Господним он боролся!), выделяет его из числа тех, кто Богу противится, награждает, возвышает… Как это понимать? Одно из возможных объяснений: Господь любит смиренных, но Он любит также и тех, кто способен к борьбе…

Освальд Руфайзен, впервые в жизни прочитавший Евангелие, принял Христа как своего учителя. Принял Его как Мессию. Текст, приведенный ниже, написан много лет спустя после тех решающих для Освальда дней, которые он провел на чердаке монастыря. Мне он представляется рационализацией, попыткой перевода на интеллектуальный уровень острейшего духовного события, обращения, которое с ним тогда произошло. Я не ставлю под сомнение искренность этих слов, но за ними стоит событие, превосходящее то, что представляет нам приведенный ниже текст.

…Я следил за идеями, которые звучали во время споров между Иисусом и некоторыми иудеями, разными типами иудеев. Я все более и более соглашался с позицией Христа… с его взглядами на иудаизм. Его проповеди сильно подействовали на меня. Я по-новому смотрел на то, что произошло позднее в отношениях христиан и иудеев.

В то время мне был необходим человек, учитель, который указал бы мне путь, наставник, сильный человек… И вот я подошел к тому моменту, когда Христос умирает на кресте, а потом воскресает.

Я не знаю, как это случилось, но вдруг я пришел к мысли, что его страдание и воскресение связаны со страданием моего народа и надеждой на его воскресение… Потом я подумал, что если в отношении Христа была проявлена Божественная справедливость и Он воскрес, то должна быть и какая-то справедливость по отношению к моему народу…

Несмотря на то что многие его друзья тех лет считали Освальда человеком нерелигиозным, он глубоко впитал в себя иудейские воззрения: он полагает, что Бог справедлив. Но при этом он приписывает Богу справедливость того самого фасона, который ему, молодому человеку из польской провинции, кажется единственным. В этот час своей жизни, приняв Христа как Мессию, он не знает, что отныне его собственная жизнь будет посвящена, как и жизнь Иакова, борьбе с самим собой и с Богом — во имя постижения Бога, более глубокого принятия Его и усвоения…

Идея Бога страдающего, Бога униженного, Бога Распятого и Воскресшего оказалась новым, краеугольным камнем, на котором он может строить теперь здание своей собственной жизни — перед лицом гибели тысяч евреев, которую он наблюдал, перед угрозой собственной гибели.