Уличная магия 3: Турнир (СИ)

Успокоившись, называю адрес больницы и полпути мы молчим, ошарашенные и оглушенные. Несмотря на то, что это должно было произойти, я все равно оказываюсь не готов…

Ребенок. Вот где заканчиваются иллюзии и начинаются настоящие чудеса.

– Знаешь, Наруто, если бы не ты, то могло сложится иначе. Конан пошла за тобой, поверила тебе и смогла уйти из Синтагмы – это твой лучший поступок.

– Я ничего не сделал, чтобы заслужить такую преданность. Только разок танго станцевал… и то коряво.

– А была бы возможность, сделал?

– Да… Слушай, Саске, давай отправим их на побережье? Хотя бы на первое время. Там безопасно, и Джирайе не придётся их прикрывать. Не хочу, чтобы ребёнок был затянут в эти игры.

Немного помолчав, Саске просто кивает. Что ж, хоть в чем-то сошлись без спора. Это можно считать новым уровнем отношений?

Зеленого от волнения Кабуто мы встречаем прямо на крыльце больницы – он курит и ходит туда-сюда.

Заприметив нас, Якуши едва ли не падает в обморок и слова слетают с его губ как дождевые капли, коротко, мелко.

– Она уже час, – без приветствия выдыхает он. – Рожает.

– Мы уже поняли, не нужно так переживать, слышишь? Тебя не пустили в палату?

– Я хотел. Конан отказалась.

Кабуто переводит полубезумный взгляд с меня на Саске и обратно.

– Я столько раз видел операции. Но сейчас…

– Ее тоже можно понять, Кабуто, – его взволнованно-напряжённое состояние быстро передаётся и мне. – Всё будет хорошо, ведь она девять месяцев была под наблюдением отличного врача.

Не знаю, каким чудом мне удается немного его успокоить. В больницу мы возвращаемся вместе, более-менее адекватные и готовые ждать столько, сколько потребуется.

И как всегда…

Самое тяжелое – ожидание. Кажется, оно длится целую вечность. Учиха, негласно признанный самым спокойным и уравновешенным, иногда ходит проверить что да как к медсестрам. Ну и периодически курсирует к маленькому магазинчику на первом этаже, за едой.

Ближе к утру Кабуто вырубается у меня на плече. Скорее всего, он не спал несколько дней подряд – суровые синяки под глазами стали ещё темнее, а веки покраснели и припухли.

Интересно, а как было у моих родителей? Были ли они вместе или папа, как Кабуто, ждал новостей в общем зале?

Наверное, он тоже безумно волновался и переживал за нас. Черт, я бы сейчас всё отдал за возможность задать один-единственный вопрос.

Когда двери распахиваются, мы одновременно вздрагиваем – Кабуто вскидывает голову, Саске привстает. А медсестра улыбается, наблюдая эту картину маслом… настолько мы разные, до рези в глазах.

– У вас девочка. Три пятьсот. Мамаша в порядке, роды прошли хорошо.

Девушка отчаливает к другой вымотавшейся компании, а мы, наконец, растекаемся по стульям, расслабленные и сонные.

– Имя придумали? – подтолкнув Кабуто плечом, с замиранием сердца наблюдаю, как он стирает скупые слезы из-под очков.

– Назовем в честь тебя. Идиотская идея, но так хочет Конан.

– Не надо называть девчонку «Наруто», проблем потом не оберетесь, – улыбка Саске сейчас похожа на ту, редкую, самую ценную. И даже возражать ему не хочется. Пусть глумится на здоровье.

– Не «Наруто», а «Наруко», – всё. Кабуто сносит крышу, и он начинает невпопад то смеяться, то реветь, то трясти меня за плечо в порыве эмоций. – Она родилась! Родилась! Моя девочка!

– Папаша, тебе бы поспать хоть пару часов. Ты выглядишь как зомби-истеричка. Если с такой рожей появишься перед дочкой – обратно полезет.

– К черту! Я так… я думал… что буду чувствовать… а оказывается оно вот так…

Мы с Саске сдержанно посмеиваемся, слушая причитания врача. Странное чувство, вроде бы ужасно устали, тело неподъемное и каменное, но в душе легкость, почти эйфория. Хочется нежничать и делать глупости – и я соединяю два желания в одно, обнимаю их обоих, этих придурков, совершенно не умеющих выражать эмоции по-человечески.

Кабуто едва не вырубается, и советом из двух человек принято решение буксировать его в наш особняк. Пусть хоть отоспится немного, пока не разрешат увидеться с семьей. Тем более, Конан сейчас тоже надо отдохнуть, дело-то непростое.

Сто лет не помню ничего подобного – Саске задумчивый и добрый, как плюшевый медведь, хоть тискай, хоть целоваться лезь, ноль раздражения, минимум удивления. Якуши что-то пробормотал и отключился на заднем сидении, так что шокировать его нашими телячьими грубостями не улыбалось.

Мы едем домой, не думая ни о чем. Синтагма, Элифес, концерт и прочие проблемы пусть катятся к черту, когда тут такое!

Разве что на мягкой улыбке Учихи осела грусть. Удивительно ли, что в такой момент ему хочется увидеться с единственным по-настоящему родным человеком?

– Сворачивай, придурок. Тебя высадим у площади, на такси домой доберешься, а я, так и быть, сам Кабуто довезу.

Саске трет красный глаз кулаком. Когда-нибудь он убьет меня этим детским жестом, гарантирую.

– И что я сейчас, разбужу его? Что я…

– Саске, отставить идиотизм! Ты думаешь, Итачи не поймет, если ты всё объяснишь? Он же не черствый пень! Ты когда-нибудь научишься делать то, что хочется, а? Люди поймут – кому-то вообще будет пофиг, а кто-то даже обрадуется, что не один такой. Может быть, наш братан вообще не спит, а только и думает о том, чтобы поговорить с тобой, увидеть тебя еще разок? Ей-богу, нахрена тебе весь твой нереальный талант, если ты такой тупой? Если не можешь два плюс два сложить, когда дело касается сердечных дел, на это есть я!

– Я не тупой, – лениво отбрыкивается Учиха, все-таки послушно выкручивая баранку. – Напомни потом отомстить, ага?

– Обязательно напомню. Давай-давай, только не вырубись где-нибудь по дороге, окей? Ты главное дойди, а там уж Итачи сам разберется, что с тобой делать.

– Очень здорово – пришел увидеться с братом и уснул, едва открылась дверь.

– Увиделся же!

Мы опять смеемся и, наконец, Учиха притормаживает напротив нужной площади, через дорогу. Город только начинает стряхивать с себя ночное оцепенение – сейчас никто не удивится еще одному сонному прохожему.

– Всё, вали уже. И передай от меня пламенный привет.

– Я вернусь, как только…

– Да-да, господи, Учиха, пошел вон!

Он задерживается еще на секунду – чтобы коротко поцеловать и нагло усмехнуться мне в губы. Точно ведь отомстит, черногривая бестия, как только найдется время.

Когда я пересаживаюсь за руль, растрепанная челка Кабуто высовывается между сидениями.

– К Итачи?

– Ага. А то достал уже со своими страдашками. Есть такой тип людей, блин, которым страдать в кайф – только дай повод. Тяжело нам, оптимистам, иметь с ними дело.

– Ты знаешь, что информацию об Итачи слил Мадара?

– Нет… это важно?