Борис Мир - Данэя (СИ)

– Ужас! Спасибо, хоть ты помог справиться с ними. Не инструкторам же это делать.

– Ещё бы! Только не хватало, чтобы ещё неполноценные применили силу к ним, – хоть они и виноваты. Вот – результат тактики Йорга. Достаточно! Я ему даже говорить ни о чем не буду. Пора начать действовать без него: пусть встанет перед уже совершившимся фактом.

– Что именно ты намерен предпринять?

– Точно пока не знаю. Но сделаю! Дан должен понять, что мы можем дать ему отпор не только в театре.

– Гурий придется изолировать.

– Не следовало бы их ликвидировать?

– Незачем: инструкторы сумеют заставить их не болтать лишнее.

– А сами инструкторы – совершенно надежны?

– Ну, конечно: гурио иначе не сделали бы ими. Они привыкли беспрекословно нам подчиняться и умеют держать гурий в руках.

– Но инцидент станет известен: гостей молчать не заставишь. С вашими гуриями дело, видимо, проще.

– Да: они до конца жизни не будут соприкасаться с другими гуриями – только и всего. Но эти – мальчишки!

– Компания Лала Младшего: они все носят такие жилеты – с картой Земли-2.

– Сына Дана.

– Вот именно. Не Дан ли сам надоумил их? Кто знает!

– Этот Лал-2 был у нас.

– Да ну?

– Представь себе!

– И что же?

– Ничего – абсолютно. Покрутился и ушел, никого не познав, хотя – я слышала – один из друзей уговаривал его. Похоже, он появился здесь просто из любопытства: после Лейли ни одна гурия ему не нужна.

Лейли! Та, которая ждет ребенка. Которая первая решила последовать примеру праматери Эи уже здесь. Лейли, именно Лейли!

Он поднялся:

– Ну, мне пора! – и быстро вышел. Раньше, чем она успела его о чем-нибудь спросить. И тут она заметила не тронутый стакан с секстонизатором, стоявший на столике.

Милан несколько дней совсем не видел Риту, только связывался с ней – сообщить, что будет занят. Говорил с ней предельно мало – чтобы не выдать себя: ей нельзя было сказать, что он решил сделать – это слишком ясно.

Но и медлить нельзя: мог помешать тот же Йорг, который – если даже и узнал от кого-то о выходке универсантов – пока ничего ему не говорил.

Рита была обрадована, когда он сообщил ей, что сегодня снова будет у нее, – он видел это. Она явно соскучилась по нему. Он – честно говоря – тоже, хотя признаваться в этом себе не хотелось.

Он старался быть пылким и нежным, как всегда, и она ничего не заметила: радость встречи с ним заслонила все мелочи изменения его поведения. Она снова говорила, а он охотно и внимательно слушал и задавал ей вопросы, так что ей стало казаться, что он тоже начинает что-то понимать.

– Интересно было бы услышать их самих. Устрой это как-нибудь.

– Ты этого хочешь?

– Очень, как ни странно.

– Дан появляется время от времени у нас на репетициях. Попрошу Поля, чтобы разрешил провести тебя в зал. Но только – в самом конце репетиции.

– Можно – завтра?

– Я не уверена, что Дан прилетит.

– Достаточно для начала послушать Лейли. А то боюсь: снова зароюсь в работу – у меня опять материал на подходе.

И она согласилась. Поль разрешил – чувствовал себя обязанным ей.

Рита посадила Милана в заднем ряду, чтобы его присутствие не мешало. Репетиция вот-вот должна была закончиться. Отрабатывалась какая-то второстепенная сцена: ничего интересного он не увидел. Лейли в ней не участвовала, сидела впереди, – был виден её затылок. Дана не было, – это его устраивало.

Ему пришлось ждать не долго. Все встали и начали расходиться. Рита подвела его к Лейли и Полю, представила как своего друга.

– Мне необходимо срочно исчезнуть: Цой ждет. Ты дождись меня, – сказал Поль Лейли. – Полетим вместе, мне надо кое о чем посоветоваться с Даном. Риточка, ты побудь с Лейли, чтобы она не скучала. – И он ушел.

– И я с вами, если позволишь, сеньора, – попросил Милан.

– Конечно! Пожалуйста.

Они заняли свободную уборную.

– Очень хотелось поговорить с тобой, сеньора. Рита мне столько рассказывала.

– Буду рада ответить на твои вопросы.

Робот привез сок, фрукты, сырые овощи.

– Мне надо сейчас больше витаминов, – пояснила Лейли.

Он кивнул. Ясно! Так же, как и беременным роженицам. А то, что она беременна – очень, очень заметно: выпирают, хоть пока и не слишком, живот и грудь; изменилось даже её лицо. Он разглядывал её, стараясь делать это достаточно незаметно.

Разговор быстро свернул на то, что ему пришлось слышать от Риты.

– Всё это слишком необычно. Поэтому прости, сеньора, если мои вопросы могут показаться тебе чересчур прямыми.

– Пока не очень понятно, что ты имеешь в виду. Но ты стремишься понять, и это заранее извиняет тебя.

– Надеюсь.

Он старался поначалу быть осторожным, чтобы расположить её к себе и заставить быть как можно более откровенной. Рита почти не вмешивалась, слушая их, явно довольная проявляемым им интересом.

... – Но существующий порядок вещей дает множество преимуществ.

– Упрощение личной жизни обедняет жизнь. Просто, во время кризиса людям было не до этого: почти исчезло то, что совершенно необходимо было сохранить. Сейчас ещё не поздно вернуться к тому, что мы утратили.

– Если это действительно можно назвать возвратом. Я не совсем уверен.

– Что вызывает твои сомнения?

“Пора!” – подумал он про себя.

– Я не знаю, захочешь ли ты, всё-таки, ответить. Потому, что тебе может оказаться так же трудно ответить на некоторые вопросы, как мне задавать их.

– Я постараюсь.

– Я сравниваю идеи, о которых слышу, и факты, которые узнал. И, кроме того, то, что знаю из книг того времени, когда существовали вещи, к которым ты предлагаешь вернуться.

– И что же?

– Сеньора, я буду вынужден говорить о тебе самой, о твоей личной жизни. Об этом говорить не принято.

– Пусть! Я разрешаю.

– В литературе времен существования семьи говорится следующее: для семьи, основанной на любви, идеал и приближающаяся к нему норма – одна семья на всю жизнь. И потому возраст супругов отличался незначительно. Большая разница в их возрасте считалась отклонением от нормы: она чаще всего была следствием материальных интересов, а не любви. – Он видел, что Лейли насторожилась: значит, угадал, где должно быть её уязвимое место.

– Ты имеешь в виду меня и Лала?

– Да, сеньора. И я вижу разницу между тем, что считалось нормой, и тем, что есть в данном случае.

– Разве разница в возрасте не ощущалась тогда значительно сильней? Продолжительность жизни была меньше чуть ли не втрое, и молодость быстро проходила, – ответила Лейли, стараясь оставаться спокойной. Вопрос, который он задал, жил всё время в глубине её сознания, и немалых усилий стоило сдерживать его там, уйти от него до поры до времени.

– А ты неплохо разбираешься в таких вещах! – сказала она.