Борис Мир - Данэя (СИ)

“Ещё бы! Знаешь, как я готовился? В сторону ты не уйдешь! Не дам. Рита молодец: молчит. Напрасно я, видимо, ставил на ней крест”. Удар достиг цели – это было видно. Теперь ещё!

– Существующее положение вещей не ставит подобных проблем.

– Только сводит всё к голой физической страсти. Но мы не животные и не первобытные дикари. Бесчеловечно лишать высоко интеллектуально развитых людей прекраснейшего из чувств. Или ты судишь иначе, потому что сам не имеешь об этом никакого представления? – невольно она нанесла ему неплохой ответный удар, хотя даже не подозревала обо всех его трудностях и мучительных мыслях, вызванных тем непонятным, что появилось у него по отношению к Рите. Это разозлило его.

– А что человечней? Создавать мучительные трудности, которые будут мешать жить? Ты ведь можешь сказать о себе самой: что будет делать твой Лал, когда, к сожалению, старость придет к тебе намного раньше, чем к нему? – резко ударил он. – А потом – когда тебя уже не станет, а он ещё будет продолжать жить? – повторил он удар. – Что тогда? Он же – по-вашему – должен любить одну женщину в течение всей жизни, иначе это будет изменой идеалу. И не знать других. Тогда, когда он ещё будет испытывать естественную физическую потребность, которую ты считаешь не столь возвышенной, – продолжал он наносить он удары по больному месту. – Неужели самое возвышенное и прекрасное из чувств допускает тебя обрекать его на это?

Он бил умело – откуда только это умение взялось. Лейли почувствовала, как начинает терять силы, и лишь огромным усилием воли сумела сохранить сознание. Смертельная бледность покрыла её лицо, и тут она увидела, как не мгновение злорадно сверкнули глаза Милана.

Но больше он не успел сказать ни слова – Рита, словно вдруг очнувшись, бросилась к нему:

– Ты!!! Не смей! Уходи! Сейчас же! – она была как бешенная. – Уходи! – кричала, толкая его к двери. – Как ты посмел? Не желаю больше знать тебя! – она сорвала с браслета его пластинку, сунула ему.

– Вот как? Что ж, запомни: я – не меняю так легко свои убеждения, как ты. – Он удалился, нарочито неторопливо.

... – Тебе плохо, Лейли? Плохо, да? Выпей, выпей воды!

Зубы Лейли стучали о край стакана.

– Кто: он?

– Генетик. Ученик Йорга, – Рита не смотрела ей в глаза. Лейли кивнула, ничего больше не сказав, и обхватила руками живот.

– Вот что: мы никому ничего не скажем, – тихо произнесла она потом.

Рита низко опустила голову, стараясь сдержать слезы.

Весть об инциденте с универсантами дошла до Йорга гораздо быстрей, чем думал Милан. Доклад по инстанции дежурного сексолога был передан ему через два дня.

Симптом был тревожным. Не менее тревожным являлось то, что Милан ничего ему не сообщил: с ним становилось всё трудней. Надо следить за этим любимым учеником; придется серьезно поговорить, если в течение ближайших дней он не придет и ничего не расскажет.

Так и не дождавшись, Йорг сам послал ему вызов – как раз в тот момент, когда тот выходил из студии: Милан даже вздрогнул.

– Мне надо поговорить с тобой. Жду как можно скорей.

– К сожалению, смогу прибыть в институт примерно через полчаса.

– Ты так далеко находишься?

– Да, уважаемый учитель: я только что вышел из студии Театрального центра.

– Зачем ты там встречаешься с Ритой?

– Я был не из-за нее. Хотел увидеть Лейли и побеседовать с ней.

– С Лейли?

– Да. Уже побеседовали.

– О чем?

– Через полчаса я расскажу тебе об этом подробнейшим образом.

– Не задерживайся, пожалуйста.

– Нет, нет! Не беспокойся, учитель.

... Этот мальчишка становится всё менее управляемым! О чем он говорил с Лейли? Для чего ему это понадобилось?

Но Йорг сделал вид, что не это интересует его: с Милана надо сбить самоуверенность – в первую очередь.

– Что произошло на эротических играх?

– Очевидно, ты знаешь, учитель, раз спрашиваешь.

– Я хочу услышать подробности от тебя. Тем более что ты не сделал это своевременно – почему, мне непонятно.

– Чтобы ты опять сделал вид, что ничего не произошло, и заставил нас сделать то же?

– Я жду не оправдания, а информации, – не повышая голос, сказал Йорг.

– Мальчишки, универсанты из одной группы с Лалом Младшим: они были в своей форме. Они не давали уводить гурий... Да ты же всё знаешь!

– Это не имеет значения. Я жду твоего подробного отчета! – И Милан был вынужден всё обстоятельно рассказать.

– Выставить их за дверь было легко. Мальчишки! – повторил он. – Но что это даст? Нужны более решительные меры.

– Я это уже слышал.

– Сколько ж можно тянуть? Пора когда-нибудь начать действовать в открытую.

– Поспешишь – людей насмешишь!

– Всё равно: придется! И довольно скоро.

– Говори яснее!

– Выходка мальчишек – не самое страшное: если Лейли таки родит ребенка...

– Как – практически – можно помешать ей это сделать? Она под защитой Дана.

– Как угодно!

– Ты не попробовал уговорить её не делать это?

– Зачем? Достаточно попытки уговорить Дана. Я – не пробовал: наша беседа носила совсем другой характер.

– Любопытно!

– Мы говорили с ней – о любви.

– Эта тема интересует тебя?

– Даже слишком. Тем более, что в конце беседы я смог задать ей некоторые вопросы.

– Какие же?

– Как увязывается её любовь к сыну Дана с тем, что по возрасту она годится ему в матери.

– Подробней!

– Пожалуйста!

Не включая запись, он сам рассказал всё, – ничего не упустил.

– Ты понимаешь, что с ней может произойти? Неужели ты не отдаешь себе в этом отчет?

– Наоборот: именно это я и имел в виду. С самого начала. Что: ты не считаешь, что мы должны помешать ей родить?

– Положим. Но не таким способом.

– А каким? Что мог бы ты предложить?

– Ты понимаешь, что если она скинет плод, Дан немедленно обрушится на нас?

– Чем скорей, тем лучше! Иначе мы будем продолжать всё так же. Пора начать говорить в открытую, пока эта зараза не проникла слишком глубоко. Я уже на себе успел почувствовать, как может она действовать. Что же говорить о других?

– На себе?

– На себе самом, да! Рита последнее время при каждом удобном случае рассказывала про них – снова и снова: всё, что видела и слышала. А я слушал, и спорить не хотелось, – пока не поймал себя на том, что кроме нее мне не нужна ни одна женщина. Значит, начинаю думать как они. Я! Разве это не страшно?! Поэтому я решил действовать немедленно – пока не поздно!

– Но ты понимаешь, что тебя ждет?!

– Понимаю: суд. Всемирный. Пусть! Это прекрасный случай, чтобы открыто сказать всё, что мы думаем, когда меня будет слушать всё человечество.

– Но – ты сам? Большинство будет за них.

– Да: пусть. Пусть бойкот – меня и смерть не испугала бы. Буду знать, что пожертвовал собой недаром. Чем мы хуже их? Лал разве боялся?