Борис Мир - Данэя (СИ)

– Ты можешь встретиться с гуриями: это легко.

– Да. Но это меня не устраивает.

– Но с ними как раз и общается большинство людей. Ты получишь представление, схожее с наиболее распространенным.

– Они звали меня с собой на эротические игры.

– Там ты их увидишь достаточно большое количество.

– Но я не могу это сделать: разве ты не понимаешь?!

– Почему?

– Потому, что у меня есть ты. И я не могу, не хочу быть близок ни с какой другой женщиной. Я хочу, чтобы только ты была у меня – как Мама у Отца.

Тупая боль, как последний отзвук, сжала ей сердце: “Сын Дана. Не Дан!”

– Сближение с гурией не является обязательным. Не бойся: пойди – чтобы понять.

– Да?

– Можешь посмотреть и уйти.

– А поговорить?

– С ними?

– Конечно?

– Попробуй.

– Значит, ты считаешь: я могу пойти туда?

– Можешь. Пусть это тебя не беспокоит.

Боль проходила – она успокоилась.

– Лейли!

– Что, хороший мой?

– Лейли! Я очень люблю тебя!

Она прижала его голову к груди, сжала её руками. Всё будет так, как должно быть. “Как у твоих Мамы и Отца”. Последние сомнения исчезли – она решилась: бесповоротно.

... Эта ночь не пропала даром!!!

50

– Учитель, до каких пор мы будем бездействовать? – вопрос Милана Йоргу прозвучал довольно резко.

– По-моему, ты сегодня чересчур возбужден – и потому несколько преувеличиваешь.

– Они развернули свою пропаганду вовсю.

– А ты веди свою. Или у тебя ничего не получается?

– Моя – всё равно, не мешает знакомиться с их идеями всё большему числу людей.

– Но они далеко не всем нравятся.

– И всё же завоевывает себе сторонников. Мы же – фактически отступаем вместо того, чтобы публично выступить против немедленно: пока они не успели организоваться.

– Спокойствие! Ты ещё не сообщил мне новости, а я жду.

– Хорошего мало.

– Да? Есть новые сведения от Риты?

– Дан и Эя были у них на студии во время репетиции драмы “Бранд”.

– А! Генрика Ибсена.

– Да. Одним из постановщиков её является Лейли. На постановку этой пьесы Дан, оказывается, возлагает большие надежды. После репетиции он пригласил Лейли, главного постановщика “Бранда”, Поля, и нашу Риту в Звездоград на встречу в кафе со своими учениками.

– Там звездные супруги вещали голосом премудрого Лала?

– Да. Эя повторила то, что когда-то рассказала Лейли: о детях. Потом ещё пригласили их к себе – я думаю, не без умысла. Лейли отказалась, а Рита поехала вместе с Полем и просидела у них почти всю ночь; Дан рассказывал им о Лале, который должен послужить прототипом Бранда. Теперь ряд интересных подробностей: Дан вместе с ними заходил в комнату спящей дочери. Он укладывал её поудобней, укрывал...

– Ну, и что?

– На Риту это произвело наибольшее впечатление: как он это делал, как смотрел на дочь.

– Они апеллируют к неизжитым инстинктам.

– Да. Про Дана и его дочь Рита повторила несколько раз. И ещё пара мелочей: отдал какой-то цветок, который ей захотелось понюхать, и играл на настоящей деревянной скрипке. “Даже если они ошибаются, то внушают мне симпатию”.

... – И вообще, мне перестает нравиться моя роль среди них – эта хитрость, обман.

– Не мы начали. Они нарушили закон воспроизводства, когда им не могли помешать, чтобы поставить нас перед свершившимся фактом. Это что – не хитрость?

– Почему же вы все молчите? Почему не действуете, как они? Или у вас нет уверенности в собственной правоте?

– Вы, вы... Ты почему-то отделяешь себя от нас. Ты – первой встретившая в штыки и появление их детей, и их идеи, которые ты назвала сущим бредом.

– Оттого что совершенно не знала то, что поняли они.

– Тебе начинает казаться, что они правы?

– Да – в чем-то, по крайней мере, хотя для себя большую часть их правды – или заблуждения, называй, как хочешь – я никак не приемлю. Может быть, всё дело в том, что они другие люди – не такие, как большинство нас. Поэтому мы не могли – понять их.

– Можно ясней?

– Можно. Скажи, мой Милан, испытывал ли ты когда-нибудь желание приласкать ребенка? Погладить его по волосам? Или профессор Йорг?

... – Скажи, учитель, испытывал ли ты когда-нибудь желание приласкать ребенка, погладить его по волосам?

– Что?! – Этот вопрос ему уже задавали. Ева. Которую ему удалось тогда обезвредить. Победа, одержанная уверенно, в полном сознании своей силы. Временная, непрочная, как оказалось. – Почему ты задаешь подобный вопрос?

– Не я. Рита. Этот вопрос ко мне и к тебе. К нам всем. Неужели ты не чувствуешь, насколько это серьезно?

– Не спорю. Ну, и что ещё? Неужели ничего, на что стоит обратить внимание? – спросил Йорг, предупреждая другие нежелательные вопросы Милана.

– Кое-что: в кафе во время встречи никто не поддерживал Дана, когда он стал призывать к изменению положения неполноценных – слушали, но не поддерживали.

– Но – и не возражали.

– Нет, один – правда, всего один – возразил ему.

– Это был кто-то из наших?

– Нет, там наших никого не было, хотя в конце вечера все в кафе присоединились к компании Дана и слушали праматерь Эю.

– Не наш?! Кто же?

– Арг, ближайший ученик Дана.

– Ну, ну! – Йорг загорелся. – Его аргументы?

– Несвоевременность отказа от использования неполноценных в нынешних условиях, снова требующих предельного напряжения.

– Это – не кое-что! Не мы – его идейные противники – первые возразили ему: Арг, его любимый ученик, великий гиперкорабел!

– Он сказал, что главное – строительство суперэкспресса, заселение Земли-2 и Контакт.

– Очень, очень хорошо! Прекрасно! Этого-то я и ждал. Дан должен понять теперь, с чем он столкнется, – задуматься. Всё правильно – то, что мы до сих пор открыто не выступали против него: теперь мы сможем присоединиться к тем, кто думает, как Арг. А их есть и будет подавляющее количество. И мы – среди них: не защитники сугубо собственных интересов, а одна из частей защищающих всеобщие.

– И тогда...

– Постой. Это ведь не всё: гигантскую популярность Дана сбрасывать со счета нельзя. И не следует забывать, что сломить его невозможно. Но...

– ?

– Можно попробовать обезвредить его иначе: заставить усомниться в абсолютной истинности того, во что он пока безоговорочно верит. Заколебаться.

– Как?

– Сообщить причину гибели его младшего ребенка: это может подействовать на него. Не надо, чтобы в наш спор вступило всё человечество: всё не так просто – увы, нет. Вопрос, который задала Рита, не случаен. Нельзя, чтобы его задали себе и другие. А это может оказаться неизбежным, если не приостановить события. Но без шума.

“Блестяще, учитель Йорг! Валяйте! Вы, уважаемые члены Совета воспроизводства, – большие мастера действовать тихо. Результаты известны. Было! Прежде чем прикончить движение против отбраковки – отступили, дали её ограничить. И сейчас собираются делать то же. Посмотрим! Если они опять будут тянуть или начнут уступать, в дело вступим мы сами – молодые. Без них!”