Данила Кузнецов - Язык кино. Как понимать кино и получать удовольствие от просмотра [litres]

Высший уровень монтажного построения – это так называемый интеллектуальный монтаж. Под этим словосочетанием скрывается довольно большое количество разнообразных монтажных техник, которые требуют от зрителя осознанной мыслительной работы, что и отличает интеллектуальный монтаж от эффекта Кулешова. В кино при монтаже всегда «1+1>2». На стыке кадров всегда возникает какой-то дополнительный смысл, который может не вытекать из содержания этих кадров по отдельности. Крупный план Ивана Мозжухина не несет в себе идею голода, равно как она не обязательно проявляется, когда зритель видит кадр с тарелкой супа. В случае с эффектом Кулешова дополнительный смысл (эмоция актера) возникает практически мгновенно и подсознательно. Порой эффект Кулешова пропадает, если мы начинаем о нем задумываться. Дополнительные смыслы, которые возникают с помощью интеллектуального монтажа, требуют полного прочтения содержания обоих кадров и их беглого анализа.

Интеллектуальный монтаж позволяет режиссеру доносить до зрителя сложные идеи, не прибегая к словам актеров, а пользуясь только и исключительно киноязыком. Самый простой и довольно часто встречающийся вид интеллектуального монтажа – это сравнение. В первом кадре нам показывают сплетничающих деревенских кумушек, во втором – кудахчущих кур. Чуть поразмыслив, зритель приходит к выводу, что в данном случае режиссер недвусмысленно намекает своей аудитории, что деревенские женщины ведут себя так же, как и курицы. Такое же сравнение мы можем представить, например, в прозаическом тексте.

Этот вид монтажа достаточно разнообразен по своим техникам и воздействию на зрителя. Сложностью его применения является необходимость зрительского анализа, а каждый зритель может прочитать одну и ту же монтажную фразу немного по-разному – опять же в отличие от эффекта Кулешова, который апеллирует к конкретным и всем знакомым эмоциональным откликам человека. Одним из главных теоретиков и практиков сложных монтажных построений являлся Сергей Эйзенштейн, который в своих немых фильмах последовательно усложнял монтажный язык, надеясь, что постепенно он сможет вырастить новое поколение зрителей, способных считывать интеллектуальный монтаж. В революционной эпопее Эйзенштейна «Октябрь» (1927) есть примечательная сцена, когда Александр Керенский входит в Зимний дворец, чтобы начать управлять страной от лица Временного правительства. Он поднимается по парадной лестнице, потом еще раз с другого ракурса, потом еще и еще. Периодически мы видим титры: «Главковерх», «Премьер-министр» и т. п. Десяток кадров уходит у Эйзенштейна на демонстрацию подъема Керенского, но мы так и не видим его вступающим на верхнюю площадку. В этот момент зритель может воскликнуть: «Стоп! Я же знаю эту лестницу, это лестница Эрмитажа, я по ней поднимался, и у меня ушло гораздо меньше времени, чем у Керенского. В чем тут дело?» В это же мгновение у зрителя в голове должен зазвонить маленький серебряный колокольчик, который напоминает, что мы вступаем на территорию интеллектуального монтажа, где непосредственной задачей зрителя и является дешифровка авторской монтажной фразы. По замыслу Эйзенштейна подобный повтор кадров должен передать аудитории идею топтания Керенского на месте: он вешает на себя разные звания, но это не позволяет ему сделать качественный скачок, закрепиться у власти. Именно поэтому Эйзенштейн и не показывает долгожданный кульминационный кадр: нога Керенского на верхней площадке. Режиссер никак не может выразить свою мысль словами – «Октябрь» немой фильм; он не может это сделать с помощью титров, так как разъяснять смысл текстом для режиссера такого уровня – ниже собственного достоинства. Поэтому Эйзенштейн и придумывает такую оригинальную монтажную фразу, которая изящна по своей сути, но, к сожалению, требует зрительского вовлечения и зрительской работы, а поэтому не очень годится для массового кинематографа.

Эффект Кулешова позволяет режиссеру обходиться без актерской игры, создавая у зрителя в голове ощущение эмоций, которые испытывает актер, а интеллектуальный монтаж дает режиссерам возможность снимать собственные фильмы с авторскими высказываниями, даже не снимая ни кадра своего материала. В 1927 году в СССР выходит фильм режиссера Эсфирь Шуб«Падение династии Романовых», в котором она определенным образом смонтировала огромный массив хроники, снятой в царской России, – 60 тысяч метров пленки. В итоговом произведении осталось лишь 1700 метров. В фильме встык с кадрами захудалой деревеньки идут кадры с губернатором Калуги, который любуется на своих лебедей в пруду. Это тоже форма интеллектуального монтажа, который заставляет зрителя сделать сравнительный анализ и осознать абсолютную неизбежность Октябрьской революции. При этом по отдельности ни один из кадров эту идею не несет. Условно говоря, фильм рождается из сценария, а вырастает на съемочной площадке и, конечно же, на монтажном столе, где перед режиссером разворачиваются колоссальные возможности по управлению зрительскими эмоциями и зрительской реакцией.

Эсфирь Шуб(16.03.1894 – 21.09.1959) – советский режиссер, сценарист, монтажер. Ученица Льва Кулешова, дружила с крупнейшими режиссерами своего времени: Сергеем Эйзенштейном и Дзигой Вертовым. Занималась правкой зарубежных фильмов перед выходом на советские экраны. Вместе с Эйзенштейном перемонтировала для советского проката шедевр Фрица Ланга «Доктор Мабузе», который в итоге вышел в прокате под названием «Позолоченная гниль». В 1927 г. на материале царской хроники выпустила свой дебютный фильм «Падение династии Романовых», положив начало отечественной монтажной документалистике. На основе старой хроники также были смонтированы фильмы «Великий путь» (1927) и «Россия Николая II и Лев Толстой» (1928).

В качестве подведения итогов и небольшой практики после стольких страниц теории давайте свежим взглядом посмотрим на хорошо нам всем знакомый фильм Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» и попробуем сделать следующие вещи:

1) составить логлайн;

2) определить тип героя;

3) выделить композиционную структуру;

4) проанализировать построение визуального ряда картины;

5) найти особенности в работе с музыкой;

6) отметить наиболее часто используемые крупности и монтажное построение.

Начнем с драматургии и попытаемся составить логлайн фильма. Он может выглядеть примерно следующим образом:

«Это история о наивном советском служащем, который случайно оказывается приманкой в охоте милиции на контрабандистов. Необходимость вести двойную игру в итоге приводит к распаду его семьи, но герою все-таки удается выйти из ситуации победителем».