Алина Никонова - 99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

В идеале сначала исследователь-египтолог должен со всеми профессиональными предосторожностями изъять новый артефакт, то есть произвести профессиональные археологические раскопки, затем исследовать найденное как историк, оценить его художественное значение как историк искусства и, наконец, перевести египетские иероглифы, если они присутствуют в находке. В сущности, за Древний Египет до сих пор продолжается борьба между археологией и историей искусства.

Иметь египетские коллекции очень престижно для музея, и обладают ими, в основном, музеи художественные. В России, например, египетские собрания есть в Пушкинском музее в Москве (это скульптура и мелкая пластика) и в Эрмитаже в Санкт-Петербурге (собрание древнеегипетских папирусов, скульптура, мелкая пластика и саркофаги).

А самые знаменитые и обширные коллекции древнеегипетских шедевров можно увидеть в парижском Лувре (спасибо Наполеону, затеявшему египетский поход), лондонском Британском музее, музее Пергамон в Берлине (там хранится самое знаменитое произведение египетского искусства – бюст Нефертити) и музеях Нью-Йорка – Бруклинском и Метрополитене (коллекция самая обширная среди тех, что хранятся вне Египта). Но, разумеется, самое значительное собрание находится в самом Египте, в музее Каира.

Египтяне в конце концов не стерпели экспансии европейских археологов на свои заповедные долины и приняли закон, по которому только они имеют все права на найденные в результате раскопок предметы. Контрабанда, конечно, существует, но с середины XIX века Каирский музей исправно получает самые значительные находки, например предметы из гробницы Тутанхамона.

ГОЛОВА ЦАРИЦЫ НЕФЕРТИТИ. 18 ДИНАСТИЯ. 1 ЧЕТВЕРТЬ XIV ВЕКА ДО Н. Э.

Археологи и историки за более чем двести лет раскопок изучили историю Древнего Египта весьма подробно, специалисты по египетским иероглифам прочли все тексты, найденные и на папирусах, и на стенах архитектурных памятников, и на предметах, а искусствоведы убедились, что искусство Древнего Египта было совершенно особенной вехой в истории мирового искусства и отличалось изысканностью, утонченностью и даже неким особым мистическим смыслом. Египетские памятники действительно прекрасны, начиная от огромных пирамид и храмов в Карнаке и Луксоре и заканчивая самым маленьким жуком-скарабеем из бирюзы или косметической ложечкой в виде девушки, плывущей с цветком лотоса в руках.

Почему в музеях висят иконы, разве их место не в храме?

Иконы – тоже произведения искусства, а не только предметы культа. Их можно изучать, ими можно любоваться. Поэтому их место может быть и в музее.

Разумеется, никто не будет спорить, что для православных христиан иконы прежде всего являются священными предметами, связующими напрямую с Миром Небесным. Историки и искусствоведы (среди которых, между прочим, можно встретить немало искренне верующих людей) видят в иконах также и свидетельства нашей древней истории, и предметы, несущие в себе не только сакральную, но и художественную ценность.

Верующие люди нередко сетуют на то, что очень часто самые любимые и почитаемые иконы находятся не в храмах, а перенесены в музейные экспозиции. Но иногда такая мера может оказаться единственно верной для того, чтобы сохранить древний образ от разрушения и передать потомкам.

Интерес к национальной истории и культуре, к русскому средневековью возник в нашем обществе в эпоху романтизма, на рубеже XVIII–XIX веков, и достиг своего апогея после войны 1812 года. Примерно в это же время начинают складываться и первые частные коллекции русских древностей, куда попадают в том числе и иконы.

Особенно активно иконы начинают собирать на рубеже XIX–XX веков. Так, например, уже к моменту торжественного открытия Третьяковской галереи в 1893 году в состав ее собрания была включена значительная коллекция иконописи.

После революции в художественные музеи по всей стране стали попадать и частные коллекции иконописи, конфискованные у владельцев, и иконы, вывезенные из разоренных церквей и монастырей. Некоторые из этих богатейших собраний впоследствии были уничтожены в рамках борьбы с церковью. Так, например, погибла коллекция иконописи из художественного музея Самары. Но многое удалось и сохранить, например коллекция икон северного письма, включающая более тысячи экземпляров, была возвращена после окончания Второй мировой войны правительством Финляндии в Музей изобразительных искусств Республики Карелия.

С конца 1940-х годов, когда гонения на иконопись практически закончились, многие музеи – и столичные, и провинциальные – начинают сами организовывать экспедиции по деревням и заброшенным церквям и храмам, чтобы отыскать и собрать сохранившиеся памятники иконописи. В результате во многих музеях складываются значительные и очень ценные собрания икон, золотого и серебряного шитья, старинных церковных книг и предметов церковной утвари.

Иконопись была составной частью творческого наследия не только профессиональных иконописцев. Иконами, а также росписями церквей занимались многие известные и вполне светские художники. Причем для одних это было привычным способом заработка, а для других – исключительной возможностью прикоснуться к неким высшим божественным истинам. Иконы писали Владимир Боровиковский и Алексей Венецианов, Виктор Васнецов и Михаил Нестеров, росписями церквей занимались Дмитрий Левицкий, Андрей Иванов (академик живописи, отец Александра Иванова, автора «Явления Христа народу»), Михаил Врубель и многие другие мастера, получившие вполне светское академическое художественное образование.

Итак, иконы зачастую помещают в музейных собраниях, во-первых, поскольку они являются неотъемлемой частью исторического и художественного наследия нашей страны и могут изучаться с этой точки зрения, во-вторых, поскольку зачастую только в музее могут обеспечить им должную сохранность и уход, соблюдать особый температурно-влажностный режим и проводить в случае необходимости реставрационные работы.

В наши дни хранение в музеях икон и церковной утвари, некогда находившихся в собственности церкви, а потом изъятых в пользу государства во время массовых гонений на церковь в 1920–1930-е годы, стало предметом активных общественных дискуссий. Музейные специалисты и искусствоведы хотят оставить подобные произведения в музеях, предоставив церкви списки с соответствующих икон, а представители православной церкви требуют возвращения незаконно изъятых ценностей. В сущности, обе стороны в чем-то правы: для церкви абсолютно справедливым является требование вернуть некогда реквизированные ценности, а музейные сотрудники делают акцент на сохранности коллекций и на доступности их для зрителей и исследователей.