Шамма Шахадат - Искусство жизни: Жизнь как предмет эстетического отношения в русской культуре XVI–XX веков
- Название:Искусство жизни: Жизнь как предмет эстетического отношения в русской культуре XVI–XX веков
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент НЛО
- Год:2017
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4448-0816-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Шамма Шахадат - Искусство жизни: Жизнь как предмет эстетического отношения в русской культуре XVI–XX веков краткое содержание
Искусство жизни: Жизнь как предмет эстетического отношения в русской культуре XVI–XX веков - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
620
Даниэла Риппль, изучавшая гендерные роли и эротические мотивы в искусстве символизма, рассматривает роман «Серебряный голубь» в свете «эдипальной ситуации», многое определившей, по ее мнению, в биографии Белого (Rippl, 1999, 117).
621
В романе Белого Кудеяров так излагает свой план в разговоре с нищим Абрамом: «Духовный наш путь в обитель некую обращается: што воздух – дхнул, и нет его; а вот как духовных дел святость во плотское естество претворяется, то, милый, и есть тайна» (Белый, 1995, 45 и далее); «Так и враг человеческий – и он вот тоже, – продолжал столяр, – обмозгуй же ты, друг, што на каждый вещественный знак, одно слово, на плоцкое бытие – дхнет враг; и ее нет, плоцкой жизни, нет: духом прикинется враг – вот тоже: а ты (обмозгуй же ты, брат) ничего себе, плоцкую тварь зарождай; от сего и дух человечий лик примет – от бабы, как есть, дитенышем зародится» (Там же, 47). О выборе в отцы «голубиного чада» именно Дарьяльского Кудеяров говорит: «Больно я плоть свою прежде поганил – вредно мне женское естество – не по мне: вот молиться – помогать; то стать иная – прозрение осенят о естестве, а штобы сам – нет: голубиное чадушко, – горько вздохнул Кудеяров, – не от семени моего – от иного, чужого… А тот вот, лодырь-то, – Дарьяльский, что ли? ‹…› духом он исходит; по глазам вижу – наш, и ен все о тайнах, да ен из господ; не может обмозговать ен, кака така тайна. ‹…› Вот, думаю я, с Матреной-то мы не можем – вот тоже: дай-ка, гврю, бабе, гврю, своей, вас, гврю, с ним (ведь она, баба-то, тоже духом на все: все у нее такое духовное, тело-то…» (Там же, 47 и далее).
622
«Сама Любовь Дмитриевна, все еще, даже спустя почти тридцать лет, негодовавшая по этому поводу, писала, что Блок “пальцем не пошевелил бы, чтобы удержать. Рта не открыл бы. Разве только для того, чтобы холодно и жестоко, как один он умел, язвить уничтожающими насмешками, нелестными характеристиками моих поступков, их мотивов, меня самой и моей менделеевской семьи на придачу”» (Pyman, 1979, 237).
623
Согласно прочтению Марии Карлсон, «Серебряный голубь» был ответом на роман Брюсова «Огненный ангел». См.: Carlson, 1987, 65.
624
На эту запись указывает Лавров (1995, 288), считающий Сергея Соловьева главным прототипом Дарьяльского.
625
Сам Белый считал, что причина охлаждения в другом: в различии взглядов на вопросы теософии и оккультизма (Лавров, 1994, 109).
626
В повести «Куст» реальный претекст переключен в регистр гоголевской фантастики и декадентского безумия. Иванушка-дурачок (Белый) видит в саду и влюбляется в отмеченную грехом красавицу («не была то далекая заря, то девица была красная» – Белый, 1995а, 267), принадлежащую кусту, хозяину сада. Иванушка борется с хозяином сада за душу девушки и терпит поражение: «Зеленошумный владыка, ярясь, ревниво восстал над окрестностью снова пленять ее, звать ее снова песнями бурно-нежными» (Там же, 270). К интертекстуальности между повестью «Куст» и романом «Серебряный голубь» см.: Топоров, 1983. Топоров цитирует письмо Любови Дмитриевны Белому: «Вы должны помнить, что я Вас посылала на смерть; мне легче это делать, чем давать свое согласие, явно или тайно, на поступки непорядочные. Помните, я всегда готова повторить, что уже сказала раз: или изменитесь, или умрите (если жизнь для Вас связана с общением со мной). Все это говорю, получив “Золотое руно” и прочитав Вашу повесть [ «Куст»]. Ее напечатание – поступок, глубоко непорядочный: нельзя так фотографически описывать какую бы то ни было женщину в рассказе такого содержания; это общее и первое замечание; второе – лично мое: Ваше издевательство над Сашей. Написать в припадке отчаяния Вы могли все; но отдать печатать – поступок, вполне сознательный, и Вы за него вполне ответственны. Вы знаете, что делаете, и решились на это. ‹…› Это непорядочно. Чем Вы искупите этот поступок? ‹…› Оправдайте себя – не словами, а делом, заставьте поверить словам о новом» (Котрелев / Тименчик, 1982, 258).
627
Так, прототипом Абрамова является Добролюбов (Лавров, 1994, 96); прототипом баронессы Тодрабе-Граабен – бабушка Сергея Соловьева (Там же); образ Чухолки восходит к Чулкову; Кудеяров вобрал в себя черты, подсказанные Блоком (Топоров, 1993); о том, что он был также одним из прототипов Дарьяльского, заявлял после его смерти и сам Белый (Лавров, 1994, 93); моделью для Матрены служила отчасти и Анна Минцлова (Rice, 1974, 93).
628
Эта тенденция поддержана также говорящими именами персонажей. См.: Döring-Smirnov, 1994; Beyer, 1978.
629
По мнению Райс (Rice, 1974), Белый «описывает и изгоняет свою душевную болезнь» (301); как и роман «Петербург», «чрезвычайно личная психодрама» «Серебряный голубь» представляет собой «все ту же драму нервического молодого человека ‹…› переживающего ужас неотвратимого психического расстройства» (302). Прозу Белого исследователь характеризует как «главы его психолингвистической автобиографии» (314).
630
О том, что это не разумеется само собой, пишет в главе «Целительные тексты – инспекции медгерменевта» Сильвия Зассе (Sasse, 2003). Текст может лечить не только автора, но, например, читателя или исследователя литературы; в случае медицинской герменевтики может идти речь о «лечении от толкования» (386). Исследуя в работе «Депрессия и литература» связь между болезнью и историей жизни, Пепперштейн пишет: «Депрессия, зависимость от другого сами представляют собой болезнь сюжета. В состоянии депрессии происходит утрата линеарной биографии и крах “автобиографической привлекательности” ‹…› Если мы хотим восстановить автобиографическую привлекательность, мы должны вернуть жизнь к ее сюжету, себя самих литераризировать, впустить в себя литературу, сделать себе литературную прививку”. Для Пепперштейна это означает, что дневники, заметки, фикции, удваивающие жизнь, есть средство привести себя в шизофреническое состояние» (Sasse, 2003, 366). Медгерменевты продолжают в этом отношении традицию, заложенную теми авторами, которые занимались вопросом о значении повествования для жизни, но, вводя тему шизофрении, развертывают его в сторону постмодерна.
631
Pената Лахманн обращается к статье Якобсона «Subliminal Verbal Pattering in Poetry», чтобы на ее основе интерпретировать рассказ Достоевского «Слабое сердце» (Lachmann, 1990, 404 – 439).
632
В статье 1910 года о «Серебряном голубе» Н. Бердяев замечает: «Все, что есть болезненного и упадочного в А. Белом, выразилось в Дарьяльском» (Бердяев, 1994, 426).
633
В литературе вопроса типология скандала до настоящего времени отсутствует. Слотердайка интересовали лишь кинические скандалы (Sloterdijk); Лахманн рассматривала скандальные ситуации в связи с темой карнавала и праздника (Lachmann, 1990); Смирнов раскрывает логику скандала (Smirnov, 1999); Отто занимался темой скандала специально у Достоевского (Otto, 2000). Не все скандалы Достоевского замешаны на истерике; свидетельством этому является скандал, учиненный Ставрогиным. К типу кинического скандала склоняется Верховенский-младший. Но доминирует у Достоевского все же скандал-истерика: Верховенский-старший, Мышкин («Идиот») и Аркадий Долгорукий («Подросток») охвачены прямо-таки лихорадочным влечением к скандалу, которое у Мышкина сопровождается приступами падучей. Аня Отто проводит различие между скандалами спонтанными и инсценированными, указывая на то, что граница между ними размыта и именно у Достоевского имеют значение переходы от одного к другому (Otto, 2000, 26). Выходя за пределы творчества Достоевского, можно, на наш взгляд, убедиться в том, что эти формы проявления скандала восходят к двум различным традициям – истерической и кинической.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: