Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 10

Кулуар опустился на пол, окоченевший Джи подбежал и лёг рядом. Кулуар хотел было зарычать, но потом передумал, и, согревая друг друга, они заснули…

Луна, уменьшаясь, поднималась всё выше, свет её становился ярче и холоднее, тени на снегах чернее и резче.

Среди ночи затрещали кусты, и из леса стремительно выскочил тур. Не останавливаясь, он промчался мимо засыпанного снегом бассейна, мимо душевого павильона к реке, и вслед за ним на лагерной поляне появились волки. Они гнались за туром, рассыпавшись лавой. Их лёгкие хищные тела замелькали сразу по всему лагерю, то отчётливо вырисовываясь на освещенных луной местах, то вдруг пропадая в тени построек и деревьев.

Тур не стал выбирать место для переправы и перемахнул через реку на незамёрзшем участке. Волки тоже не остановились. Часть стаи переправилась справа и слева по широким снежным мостам, часть, - перескакивая с камня на камень, там же, где тур. Скоро звуки погони стали затихать вдали. Но двое из стаи отстали. Первой была старая волчица, вторым - её сын, молодой, полуторагодовалый волк-переярок.

Волчица с разбегу прыгнула на обледеневший камень и сорвалась. Место за камнем было довольно глубокое и быстрое, и её сразу потащило под снежный мост. Напрягая все силы, она выбралась на берег. Ледяная вода стекала с неё ручьями. Волчица злобно оскалилась на подвернувшегося переярка, потом встряхнулась и собиралась было уже бежать на поиски более удобной переправы, но вдруг насторожилась и принюхалась. Пахло человеческим жильём, псиной и… поросёнком…

На некотором расстоянии от домика волчица села. Сел и переярок. Вздрагивая всем телом, волчица ждала. Вот выйдет человек, и надо будет бежать. Но человек не выходил. Осмелев, она сделала ещё несколько шагов и снова остановилась. В лагере было тихо. Под нахлобученными но самые окна тяжёлыми снеговыми шапками, казалось, мирно спали все лагерные здания. Таинственно поблёскивали стёкла, нелюдимо сверкали в лунном свете пустынные снега над лесами. Но всё-таки что-то угрожающее было в домике, откуда пахло поросёнком…

Переярок, не выдержал и тихо, как собака, заскулил. Волчица повернула к нему голову и щёлкнула зубами.

Кулуар всё это видел…

Он проснулся, почуяв приближение опасности, и вскочил. Глупый Джи недовольно хрюкнул. Брыська открыла глаза, но сидела на своём столе тихо, не двигаясь. Шерсть на шее у Кулуара поднялась. Медленно подошёл он к двери, приоткрыл её и застыл на пороге. Мимо крыльца пронёсся к реке тур. Но не в нём было дело… Вскоре исчезли и волки, и Кулуар с трудом сдержал в себе желание броситься на них. Всё стихло, и мускулы Кулуара на мгновение ослабли, но вот появилась волчица, и они снова напряглись. Он глухо и грозно, но очень тихо зарычал. Джи тревожно затопал копытцами за его спином и затих. Кулуар видел, как волки сели на снег и, вытянув морды, стали принюхиваться. Он видел, как волчица повернулась к заскулившему переярку. Кулуар всё это видел и сделал шаг вперёд.

И вдруг, царапая когтями крыльцо, молча бросился на волчицу в смертельный бой, защищать всё то, что было поручено его охране.

Матвей Иванович добрался до больницы уже вечером, и к Плечко его не пустили. Пришлось заночевать. В больницу он попал только к одиннадцати часам утра, уже после врачебного обхода.

Плечко обрадовался. Похудевшее, бледное лицо его порозовело и как-то даже засветилось.

- Эх, Матвей Иванович! Вот хорошо-то! На лыжах?

- От Светлой-то поляны на машине. Ну как? - спросил Матвей Иванович, пожимая слабую руку больного.

- Да ничего, теперь в порядке. Это очень хорошо, что ты пришёл, - повторял Плечко. - Садись, садись. Возьми вон табуретку.

Из-за шкуры они поспорили. Плечко говорил, что раз Матвей Иванович убил волка, значит, и шкура принадлежит ему, но Матвей Иванович рассердился и спросил:

- А канкан кто ставил?

В конце концов согласились на том, что следующая шкура будет Матвея Ивановича, а эта уж - Плечко. Дело ведь идёт на поправку. Через неделю - другую Плечко будет в лагере и тогда капканов наставит…

Матвею Ивановичу посчастливилось. Как только он вышел из больницы, ему подвернулась попутная машина. Но всё-таки в Светлую поляну он приехал только около четырёх часов. Нечего было п думать попасть сегодня в лагерь. Это его тревожило…

«Голодные там звери-то. Всё, поди, вчера съели», - думал он.

В метеостанции заповедника, куда он зашёл к старому приятелю, его расспрашивали о Плечко, о лавинах - снегу нынче очень много, - о волках, которые в атом году совсем обнаглеет - на улицы по ночам забегают. Новый сотрудник, совсем молоденький паренёк, Виктор, всё просился у начальника сходить с Матвеем Ивановичем на зимовку. Виктор никогда ещё не был зимой так высоко в горах. Когда ему наконец разрешили, он побежал за лыжами и пропал.

Матвей Иванович начал уже сердиться, когда вернулся запыхавшийся Виктор. Они встали на лыжи и пошли.

Солнце садилось… Дотемна Матвей Иванович решил пройти километров десять - пятнадцать, чтобы завтра быть в лагере пораньше. Дорога почти до самого Голубого ручья была без больших подъёмов и не очень опасная, идти можно.

Когда они остановились на ночлег над дальним перевалом, где был лагерь, взошла большая жёлтая луна и осветила лес, долину, горы. Виктор, у которого что-то никак не зажигался костёр, встал, посмотрел вокруг и сказал:

- Отчего это, Матвей Иванович, когда луна всходит, как-то одиноко становится, жутко? Отчего?

Матвей Иванович промолчал.

«Что-то там в лагере?» - подумал он.

Волчица успела отскочить в сторону, и Кулуар оказался в невыгодном положении. Он резко затормозил, зарывшись лапами в снег, и в тот же миг оба волка бросились на него.

Переярок промахнулся, а волчица сбила Кулуара с ног, и, сцепившись, они покатились по снегу. Кулуару приходилось туго. Уже летела клочьями его густая шерсть, уже из раны около правого глаза текла кровь. В этой схватке все преимущества, казалось, были на стороне волков.

Кулуару удалось подмять под себя волчицу, но в это время переярок вцепился ему в шею около лопатки. Кулуар, зарычав от боли, попытался сбросить волка, но не смог. Волчица воспользовалась секундной передышкой и вывернулась уже было из-под Кулуара, но на какое-то мгновение оставила незащищённым горло. Инстинктивно восприняв волчью повадку, Кулуар вонзил в него свои клыки и сразу же ощутил во рту вкус крови. Волчица захрипела и задёргалась всем телом. Её задние лапы судорожно царапали брюхо Кулуара, но он - лишь сильнее, стиснул челюсти…

И вдруг Кулуар отпустил горло волчицы, с трудом поднялся и сделал несколько шагов в сторону, волоча за собой переярка. Туман застилал глаза Кулуара. Собрав все свои силы, он яростно рванулся и, оставив в пасти переярка сорванную кожу, освободился. Из раны хлынула кровь, но Кулуар не стал дожидаться нового нападения и сам двинулся вперёд.