Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 10

Но Нина Ракитина неожиданно дала отпор.

- А ты ещё у нас не староста, - возразила она, глядя прямо в глаза Маше, - вот когда будешь старостой, тогда и делай замечания. - И добавила: - Если ты будешь старостой.

Маша оторопело поглядела ей вслед.

«И всё из-за мальчишек! Теперь мы, наверно, все перессоримся».

К ней быстрым шагом подошёл Андрей Сверчков.

- Калачёва, - сказал он, - ты что это, как ёршик какой? Её зовут, а она бежит.

- А ты сверчок на печи, - неизвестно по какой логике оборвала его Маша и отвернулась.

Андрей засмеялся.

- Не возражаю. «Сверчок на печи», или, как в новом переводе, «Сверчок в камине», был очень хороший сверчок. Умный был, добрый…

Маша поглядела на него: как это - сверчок умный да ещё добрый?

- Ты что, разве не читала эту книгу? Это Диккенс.

- Без тебя знаю, что Диккенс.

- Но ты её не читала?

- Ну, не читала. Ну и что? Мало ли чего и ты не читал!

- Конечно, я ещё многого не читал, - неожиданно для Маши просто и дружелюбно согласился Андрей. - Я тебе завтра принесу Диккенса, у меня есть. Ох, книга! Обязательно прочти. А теперь скажи, - продолжал он, - если мы опять выдвинем тебя старостой, ты что скажешь?

- Меня?

- Ну, а что же ты удивилась?

- Но вы же захотите, чтобы кто-нибудь из мальчиков…

- Почему? - Андрей пожал плечами. - У тебя опыт есть. Девочки говорят, ты хорошим старостой была.

- А мальчики разве будут… меня слушать? - недоверчиво спросила Маша.

- А разве мальчики обязательно должны быть глупыми?

Звонок избавил Машу от ответа. Она задумчиво направилась в класс. Тут же её догнали Нина Ракитина и Клава Синькова.

- Ты уже с ним подружилась? - спросила Клава с таким видом, будто Маша совершила предательство.

А Нина засмеялась:

- У него карие глаза. Маша плюс Андрей - равняется любовь!

Маша нахмурилась.

- Фу! Какие противные выдумки! Андрей - хороший человек… И да, да, подружилась! А вы… а вы мещанки! Барышни! Вот и всё!

У Маши была крепкая воля. Поэтому она со спокойным лицом сидела на следующем уроке и спокойно отвечала у доски, когда её вызвала учительница.

Но в душе у неё всё кипело. Как быть? Как вести себя? Почему, в самом деле, не дружить с мальчиками так же, как с подругами? И уроки с ними можно делать и книгами обмениваться. Вон Шура Зябликова - для неё будто никакой перемены в классе не произошло. Наверно, так и надо, как Шура. А вот находятся такие Клавы, которые из-за одного Дранкина-Баранкина ни за что не хотят дружить с мальчиками. И такие Нины находятся, которые повторяют чьи-то чужие глупости.

После уроков все остались на классное собрание.

- Не выберут девчонку, ни за что не выберут, - сказала Клава, подсаживаясь к Маше.

- Конечно, не выберем! - подхватил Дранкин, услышав её слова.

Но тут вмешалась Шура Зябликова:

- Девчонку? Что значит, девчонку? Интересно, ты пионер или нет?

- А что, девчонка будет над ребятами командовать? - закричал Дранкин. - Ну, уж нет, этого мы не позволим!

- Может, вы нам не позволите и в пионерской организации состоять?

Пришла вожатая Надя, и собрание началось. Стали выбирать старосту класса. Оказалось, что никто из мальчиков, пришедших в седьмой «А», ещё никогда не был старостой.

- Это ничего не значит, - возразила Надя, - не были, так можете быть. Будет тот, кого выберем.

- Машу Калачёву! - тотчас крикнула Сима.

- Калачёву! - подхватило несколько голосов.

- Долой! - замахал руками Дранкин, и его приглаженные вихры снова поднялись на макушке.

- Если ты так будешь голосовать, мы тебя удалим с собрания, - предупредила Надя.

А Андрей Сверчков добавил:

- Он не голосует - он голосит.

- Предлагаю Рыбакова! - будто не слыша их, сказал Дранкин.

- Только и будет по футболам бегать!

- Пускай свои тройки из дневника выживет! - раздались со всех сторон голоса мальчиков.

- Предлагаю Дранкина! - поднял руку Рыбаков.

Все засмеялись.

- Кукушка и Петух! - сказала Шура Зябликова. - Друг дружку хвалят!

Собрание становилось всё жарче. То одно имя взлетало, как ракета, то другое. Первая девочка, которая назвала имя мальчика, была Шура Зябликова.

- По-моему, хорошим старостой был бы у нас Андрей Сверчков. Насколько я его знаю…

- Правильно! Правильно! - закричал Дранкин и забарабанил ладонями по столу. Хоть и не такой уж дружок для него Андрей, но всё-таки лучше любой девчонки.

Но тут вдруг закричала и Клава Синькова и тоже застучала ладонями:

- Нет, неправильно! Калачёва всегда была старостой! Мы не хотим другого старосту!

И голоса разделились. Одни стойко держались за Машу Калачёву. Другие, в том числе была и Нина Ракитина, считали, что не всё же быть Маше старостой. пусть теперь будет Андрей Сверчков. Может, он ещё лучшим старостой будет, чем Маша.

Маша сидела молча, с пылающими щеками и, опустив глаза, машинально рисовала пальцем на столе какой-то невидимый узор.

- Будем голосовать, - сказала Надя. И тут Маша в первый раз попросила слова:

- Не надо за меня голосовать. Старостой должен быть Андрей Сверчков. А я отказываюсь.

Наступила тишина. Кто-то из девочек удивлённо охнул.

- Да, Андрей Сверчков, - твёрдо повторила Маша, - потому что он… лучше, чем я, понимает, что такое дружба.

И когда стали голосовать за Андрея Сверчков а, Маша первая подняла руку.

Ребята, эту маленькую историю о том, как начинал складываться коллектив в классе, рассказали мне знакомые школьники. А я рассказала ее вам потому, что мне хочется вместе с вами подумать о дружбе.

По-моему, дружба и уважение друг к другу не приходят сами собой. Надо добиваться их своим поведением, своим отношением к товарищам. Уважай других, чтобы уважали тебя, будь требователен прежде всего к себе, а потом уж предъявляй требования к товарищам. Думается, что даже и Дранкин поймёт это со временем, если коллектив будет дружен.

Так мне кажется. А как вы думаете, ребята?

Рисунки П. Кирпичёва.

Однажды бедняк Ма Дань-би приехал в город и завернул переночевать на постоялый двор. Там собралось много народу и было тесно. Ма Дань-би очень устал с дороги и хотел прилечь в углу. Но здесь расположился толстый торговец с красным носом. Он расставил свои корзины с товаром и никому не разрешал подходить к ним.

- Куда ты лезешь! Разве не видишь, что тут моё место? - заорал торговец. - И не смей трогать мои вещи! - закричал он ещё громче, когда Ма Дань-би хотел немножко подвинуть одну из корзин.

- А что в твоих корзинах? - спросил Ма Дань-би.

- Куриные яйца, - буркнул торговец.