Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 08

Наш пароход время от времени останавливался. Мы делали экскурсии вглубь страны, осматривали города.

Нигде не приходилось мне видеть толпы такой яркой и пёстрой, как в африканских городах, - удивительное разнообразие наций, лиц, одежд, языков! Вот идут смуглые красавцы в белых и ярко-полосатых халатах с капюшонами, откинутыми на плечи, - это арабы. Вот полуобнажённые стройные негры. Вот марокканские евреи в чёрных одеяниях. В толпе смешались мальтийцы, итальянцы, турки, греки, берберы.

Самое шумное и людное место в мусульманских городах - базар. Здесь назначаются деловые свидания, здесь обедают, здесь развлекаются; на базаре вы можете увидеть и укротителя змей, и дрессировщика обезьянок, и фокусников, и акробатов. Допоздна шумит город. С гудками машин сливаются жалобы нищих и крики разносчиков. Джазовую музыку ресторанов временами прерывают заунывные крики муэдзинов. С высоты своих минаретов муэдзины призывают мусульман к молитве.

Мечети - мусульманские храмы - почти все удивительно красивы. Они находятся в центре медины - древней части города. Медину, тесную, неудобную, тёмную, сжимают со всех сторон дома, построенные европейцами; эти роскошные кварталы, в свою очередь, окружены хижинами бедняков, а дальше идут богатые загородные дачи.

Сочетание сказочной роскоши, в которой живут колонизаторы, и ужасающей нищеты народа - вот что такое африканский город, издали, с парохода, показавшийся нам столь прекрасным.

На первой фотографии на 53-й странице вы видите площадь в Касабланке. Вот такими красивыми многоэтажными домами и застроены европейские кварталы. А лачуги настоящих хозяев Африки вы видите на втором снимке. В Северном Марокко я видела хижины из хвороста и соломы, а в Алжире - халупы из глины. Город Касабланка известен своими страшными «бидонвиллями». В переводе это значит «бидонные города», города-жестянки. Люди живут там в крошечных конурках, сооружённых из разного хлама. Листы ржавого железа, старые бочки, тряпьё - всё идёт в ход. «Бидонвилли» есть почти в каждом городе, В Касабланке их несколько, и живут там десятки тысяч человек. Но и в этих трущобах жизнь не всем доступна. Ведь за право иметь даже такой кров тоже надо платить. И многие ночуют на улицах.

Почти все эти бездомные были прежде земледельцами. Но колонизаторы захватили самые лучшие земли, оставив жителям лишь немного пахотной земли, да и то очень скудной. Большинство крестьян арендует крохотные клочки земли и за это платит четыре пятых своего урожая. Этих бедняков в Алжире так и зовут - «хаммес», что значит «пятая доля». Отдав четыре пятых своего урожая, конечно, трудно крестьянину прокормить семью. В неурожайные годы люди, спасаясь or голодной смерти, бредут в города, но и там не находят заработке.

Основное население Северной Африки - это арабы и берберы. Среди них есть кочующие племена и племена оседлые, земледельческие. В Марокко мы видели глинобитные деревни - ксары; они располагаются обычно на склонах гор и строятся ступеньками; домики лепятся один к другому, один над другим. Издали ксар кажется многоэтажным домом. Рядом с деревней помещается казба - дом землевладельца, вождя племени. Когда-то это были крепости, защищающие население от набегов кочевников. Казба тоже глинобитная. Когда издали смотришь на казбу и ксар, они кажутся неприступными: сомкнутым строем стоят дома, высокие стены ограждают казбу, узкими бойницами насторожённо глядят её башни (снимок вверху на странице 54). А на самом деле эти строения очень непрочные. Любой ливень может их размыть.

Путешествуя по Сахаре, встречали мы и кочевников; они живут в низких чёрных или ярко-полосатых палатка. А некоторые арабские племена живут в пещерах, выкопанных в склонах холмов.

Главное богатство кочевников - это их верблюды. Африканский верблюд - удивительное животное. Он способен нести груз свыше трёхсот килограммов, проходит без отдыха очень большие расстояния. Верблюд и кормит и одевает кочевников. Верблюжья шерсть мягка и тепла. Верблюдица даёт в день около десяти литров молока. Никакого особенного ухода верблюды не требуют. Питаются они колючками, которые растут в пустыне, могут неделю обходиться совсем без воды, после этого, правда, они способны выпить сразу сто литров. Верблюд может и не есть подолгу, питаясь за счёт жира, накопившегося в горбе. На снимке четвёртом вы видите белого верблюда - мегари. Это самый быстроходный из всех верблюдов, он пробегает триста километров в сутки.

Посмотрите на пятую фотографию (страница 55). Эти всадники приближаются к оазису и сейчас вступят в его живительную тень, отдохнут, напьются наконец воды. Вы думаете, верблюды разлягутся в тени? Ничуть не бывало! Я видела не раз, что они тотчас же после водопоя сами возвращаются на солнцепёк, в пустыню, к своим любимым колючкам.

Когда путешествуешь по дорогам пустыни, больше всего поражают не её мёртвые, бесплодные пространства, а вот эти цветущие зелёные оазисы. Только здесь начинаешь понимать, как богата земля Африки, как много она может дать! В оазисах на маленьком участке земли люди разводят очень большое количество культур. Прежде всего - финиковые пальмы. Пальмы дают тень, под защитой которой могут жить другие растения. Между пальмами рассажены персики, миндаль, абрикосы, гранаты, виноград. Под этим двойным зелёным прикрытием разводят пшеницу, ячмень, лук, бобы, арбузы, табак. Люди трудятся здесь с утра до поздней ночи, трудятся все - не только взрослые, но и дети.

Маленьких ребятишек, которые работали наравне со взрослыми, я видела в Африке повсюду. Видела и на рудниках, где ребята, которым не было ещё тринадцати лет, сортировали под палящим зноем раскалённые солнцем куски руды. На ткацких фабриках десяти - двенадцатилетние Девочки работали, как взрослые работницы.

Лишь очень немногим детям достаётся счастье учиться. В Алжире на сто детей учится двенадцать, а в Марокко - семь. Снимок шестой показывает арабскую школу. Здесь учатся только мальчики; девочки, как правило, не учется. Кроме чтения, письма и молитв, в школах не учат ничему. Часами сидят здесь дети, нараспев заучивая коран. Арабских школ, в которых преподавали бы физику, химию, математику, нет совсем. Правда, местная знать и богачи могут учить своих детей во французских школах, но уж, конечно, не на родном языке, а на французском.