Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 06

- К Стрешневу. А ты бери машину и поезжай на банкет… Я потом приеду.

- Одна? При живом муже?

- Пригласи Петушковых.

Отец оделся и ушёл. Мать, разгневанная, закрылась в спальне.

Тамара сидела в уголке дивана и прислушивалась, что делает мать. «А вдруг она сейчас выйдет из спальни в своём домашнем халате, с косой, заплетённой на ночь, и скажет:

- Стрешнев хочет побыть с детьми сегодня. Знаешь, я тоже решила сегодня побыть со своей дочкой!

- Да, да, мамочка! - закричит тогда Тамара, вскочит с дивана и закружится по комнате. - Как я рада, что мы с тобой вместе будем встречать Новый год! Мы накроем стол, поставим всё, что у нас есть, зажжём ёлку! А потом мы с тобой споём песенку, которую ты пела мне, когда я была совсем маленькая! Помнишь? Я ложилась спать, а ты около меня пела, и я засыпала… Такая хорошая песенка!… Отец ушёл. Он сказал, что Стрешнев сегодня хочет побыть с детьми. А у нашего отца, значит, нет никого! Ну и ладно! А мы с тобой встретим Новый год, мамочка! Ты со мной не соскучишься, вот увидишь!»

Большие часы в столовой медленно пробили десять. Мать в яркофиолетовом платье с золотыми пуговицами и золотым поясом, завитая и надушенная, вошла в комнату. Тамара вскочила, но, взглянув на неё, снова забилась в угол дивана.

- Ты что? - спросила Антонина Андроновна.

- Ничего.

И вдруг Тамара спросила:

- Мама… а что, если бы ты побыла дома немножко?… Ещё рано…

Но мать, расстроенная исчезновением отца и озабоченная тем, как сидит её новое платье

и не скажет ли кто, что жена главного инженера небогато одета, не обратила внимания на эти слова.

- Глупости, глупости! - сказала она, заглядывая в зеркало. - Ещё рано? Ничего. Я заеду к Петушковым… Запри дверь хорошенько и никому не открывай. Слышишь? Никому! Ирина сегодня не вернётся, а у нас есть ключ. Спокойной ночи, девочка! В буфете торт. Отрежь себе кусочек!

Тамара так и сделала. Заперла за матерью дверь, отрезала себе торта. Но что же делать дальше одной в пустой квартире в такой вечер, когда все люди веселятся?

«Твоя мама ничего не делает и никого не любит, вот и сидит одна!» - сказала ей как-то Зина. Может, и она, Тамара, тоже сидит одна потому, что не любит никого? Она - никого? И её - никто?

Ну и пусть! Тамара будет одна встречать Новый год!

Она запустила радио на полную мощность, обошла все комнаты и всюду зажгла свет. Включила разноцветные лампочки на ёлке, отчего ёлка залилась серебром и блёстками… Хотела достать из буфета вина и хрустальный бокал, но оказалось, что вино и бокалы заперты. Тогда она налила в чайную чашку холодного чаю. И, подойдя с этой чашкой к зеркалу, крикнула:

- С Новым годом, Тамара!

Странное отражение взглянуло на неё - растрёпанные волосы, скрутившийся в трубочку пионерский галстук, смятое платье. Тамара Белокурова, у которой сегодня- нет ни матери, ни отца, - вот она какая!

Тамара поспешно убрала чашку, погасила огни, выключила радио. Только разноцветные лампочки на ёлке оставила. И легла спать.

Так она встретила Новый год. В этот вечер она особенно остро поняла, что это такое остаться одной, когда у тебя нет друзей и когда никто не ждёт и не зовёт тебя…

Прошли, прошумели новогодние каникулы. Школьницы наши веселились, как могли. Многие побывали в Колонном зале Дома союзов на ёлке; Зина с ребятишками тоже ходила. И долго все трое рассказывали отцу, каких чудес они там нагляделись. Они видели ёлку ростом с дом, и ёлка эта не стояла неподвижно, а медленно кружилась и вся блестела. Они плясали там со Снегурочкой и с Котом в сапогах, а у Кота был длинный хвост и красная шляпа с пером. Там был клоун, который играл на гармошке, дудел в дудку и в то же время стучал в медные тарелки… И там в кукольном театре бегала мышка. А всем ребятам раздавали золотые и серебряные шапочки. Антон свою шапочку уронил и сам же наступил на неё нечаянно. А Изюмка свою принесла - вот она!

Подруги собирались и толпой ходили на каток. То-то радость, то-то веселье мчаться под музыку по зеркальному льду, в котором сияют, словно в тёмной воде, отражения больших фонарей!…

Ходили в кино. Побывали в кукольном театре. Ездили в Третьяковскую галерею.

Зина в Третьяковской галерее была первый раз. Да, пожалуй, и никто из девочек не бывал здесь раньше. Школьницы сбились в кучку, стараясь не отстать от Ирины Леонидовны и боясь потеряться в толпе. Экскурсовод вела их из зала в зал, объясняла, кто написал эти картины, чем эти картины замечательны, рассказывала, как они были написаны… Зина жадно слушала, боясь проронить слово, старалась всё понять, всё запомнить, некоторые картины она радостно узнавала: вот мишки - «Утро в сосновом лесу»! А вот «Берёзовая роща» Куинджи - репродукция с этой картины висит у них в классе! Вот и «Три богатыря» Васнецова и «Алёнушка» - печальная девушка на камне у тёмной воды!

Царство картин, неведомое и прекрасное, встало.перед Зиной, окружило и ошеломило её. Оттого, что хотелось всё увидеть и запомнить, заболела голова. Внимание притупилось. И Зина сердилась на себя за то, что начинает проходить мимо некоторых картин, не глядя… Школьницы дошли до картин Левитана, посмотрели их и пошли дальше. А Зина осталась. Она не заметила, как ушла экскурсия. Фатьма потянула её за руку, но она сказала: «Сейчас, сейчас!…» - а сама всё стояла и глядела на неподвижную воду омута, на золото берёзок над синей рекой, на солнечную радость первой весенней зелени. Девочки потом еле отыскали Зину, а она стояла перед этими картинами, как во сне.

- И что в них увидела? - удивилась Тамара. - Тут даже и людей нету!

- Зина, а правда, почему ты тут стояла? - спросила её Маша Репкина. - Вот Иван Грозный убил сына - это да! А что тут стоять?

- Не знаю, - ответила Зина.

- Моей маме тоже, наверно, эти картины понравились бы, - сказала Фатьма. - Она очень любит деревья.

«А правда, почему?» - думала и Зина. И не знала, почему. Она чувствовала только, что новый мир открылся перед ней, волнующий мир красок, настроений, мир, куда бессознательно всё время тянется её душа…

«Я ещё приду сюда, - решила Зина, - обязательно приду! Приду одна и буду глядеть, сколько захочу! Завтра же приду!»

Но назавтра Зине не удалось придти в Третьяковскую галерею: оказалось, что дома кончились крупа и масло. Надо было идти в магазин. И послезавтра не удалось: у Антона прохудились локти на курточке, надо было зачинить. Очень долго чинила Зина эту курточку, всё получалось как-то нескладно - то заплатка велика, то заплатка мала, то стягивается кульком, - как же Антон наденет такую куртку? Потом надо было ребятам постирать чулки, а стала стирать, - увидела, что их и штопать нужно. Мелкие хозяйственные дела обступили Зину со всех сторон, а руки у неё были ещё неопытные, неумелые, и то, что мама делала между прочим, у Зины отнимало много груда и много времени. Иногда ей очень хотелось бросить всё и убежать к подружкам - к Фатьме, к Шуре, к Маше Репки-ной… У Маши всегда затевались какие-нибудь игры - народу в семье было много. Или пойти к Симе Агатовой. Там тоже было нескучно: Костя созывал своих товарищей, устанавливал диафильм и показывал картины, как в кино!